Байки на бис

Я решил послушать ее совета. Долго думал, что же мне сделать. И придумал. На очередном спектакле я выбежал на сцену, и как только Ефремов начал открывать рот со своей дурацкой колбасой, я, не дожидаясь его реплики, сказал ему: «Ливерная!».

Трудно себе представить, что такое может случиться с опытным артистом. Он взвыл, лег на сервант и стал кричать: «Не могу! Не могу! Закройте занавес!»

Занавес закрыли. На следующий день Шах-Азизов вызвал меня на ковер (а у него на самом деле в кабинете лежал ковер). Я встал на этот ковер – он даже не предложил мне сесть, а начал говорить:

– Как же так, вы молодой актер, думаете, вот вас похвалили в нескольких рецензиях и вы уже Бога за бороду схватили? Вы вчера рассмешили на сцене мастера, нарушили художественную целостность спектакля.

Я стоял и молчал. Потому что рядом стоял Олег Николаевич и не произносил ни слова, всем своим видом показывая, что не понимает, как такого мерзавца как я вообще взяли в труппу. Нет, он ничего не говорил, он просто стоял и молчал.

Через полчаса вывесили приказ, где мне был объявлен выговор за то, что я нарушил художественную целостность спектакля, рассмешив О.Н. Ефремова.

Клизма от Ефремова

Олег Николаевич мог выкидывать жуткие номера.

В театре у репконторы был такой предбанник, в котором всегда сидели актеры, ждали нового расписания, узнавали время репетиций.

Однажды, когда там сидели все корифеи – Сперантова, Коренева, Чернышева, Воронов, Перов, там появился Ефремов, постоял-постоял и говорит:

– Что-то писать хочется. Пописать что ли?

И повернувшись ко всем спиной, стал писать на стенку. Всех разбил паралич. Все онемели, потому что такого безобразия и такого хамства никто не ожидал.

Корифеи вскочили и с криком: «Вот они, актеры современные! Безобразие!» разбежались. Олег Николаевич застегнул ширинку и отправился куда-то за кулисы.

Он вошел в грим-уборную к Матвею Семеновичу Нейману (а у Неймана был устрашающий вид – бритая голова, выдвинутая вперед челюсть). Он как раз разгримировывался и мылся над раковиной. Олег Николаевич отодвинул Неймана и стал писать в эту раковину. У Неймана лысина сначала побагровела, потом посинела, он заорал:

– Это что такое? Этого не может быть! Рядом с моим лицом! Боже мой!

И тоже куда-то убежал. Олег пошел дальше и вошел в грим-уборную, в которой сидел Чумак, родной брат Алана Чумака, который нам последние годы морочил голову. Он сидел за гримировальным столом по пояс голый, разгримировывался. Олег опять подошел к раковине и стал в нее писать. Чумак взревел:

– Это что такое!

Олег развернулся и полоснул струей вдоль его огромной атлетической спины. И началось. Чумак заорал «Убью!», Олег выскочил в коридор, они стали дергать дверь за ручки туда-сюда. Потом Олег оторвал ручку, упал на пол и побежал по коридору. Чумак выскочил со стулом в руках. И тут неожиданно Олег развернулся, левую руку выставил ладонью вперед, а правой судорожно ковырялся в ширинке. И неожиданно выдернул оттуда огромную клизму. Потом выяснилось случайно, что она была приготовлена для какого-то спектакля в бутафорском цехе. Он придумал вот такой идиотский ход, наполнил клизму водой и засунул себе в брюки.

Но к этому времени уже разразился скандал, его вызвали к Шах-Азизову и тот сказал:

– Да, Олег Николаевич! Ведущий актер, мастер… Боже мой, вам не стыдно? Какой пример даете молодым? А еще жалуетесь на Дурова!

Псевдонимы

В 1967 году, к пятидесятилетию Советской власти, Олег Николаевич Ефремов поставил в театре «Современник» трилогию «Декабристы», «Народовольцы», «Большевики». Авторами трилогии были известные драматурги Михаил Шатров, Александр Свободин и Леонид Зорин. В это же время Ефремов много работал с драматургом Михаилом Рощиным и ставил пьесу Александра Володина «Назначение».

Как раз в честь юбилейных торжеств Олега Николаевича вместе с группой авторов «Современника» пригласили на прием в Большой Кремлевский дворец. Тогда попасть на прием в Кремль было так же невероятно, как сейчас – к президенту Соединенных Штатов или на день рождения к английской королеве.

Ефремов отправился в Кремль. Естественно, перед тем как туда попасть, нужно было пройти через несколько кордонов охраны и везде предъявлять документы. На одном из постов стоял молодой солдатик из Кремлевского полка, для которого увидеть живого Ефремова – это огромное событие в жизни, тем более что в то время Олег Николаевич был безумно популярен благодаря фильму «Три тополя на Плющихе».

Впереди Ефремова шла группа авторов. Охранник берет в руки паспорт Михаила Шатрова и читает в нем фамилию: «Маршак». Фамилия не совпадает с указанной в списке гостей. Только после длительной проверки Шатров проходит.

Дальше солдат берет паспорт Володина и читает: «Лившиц». Снова проверка. В некотором недоумении охранник пропускает Володина.

Следом идет Михаил Рощин. Уже совсем удивленный солдат читает в его паспорте: «Гибельман».

За Рощиным проходит Свободин. В его паспорте указана фамилия Либерте.