Байки о жигулёвских отшельниках

Тетрадка

Отшельник Матвей вёл тетрадку, в которую записывал самые важные события, случавшиеся в его дне.

Кто-то приходил за советом о том, как увеличить надои молока у престарелой коровы, читался по мере надобности Молитвослов, летели дождевые тучи на Самару, которые следовало направить в засушливый Казахстан… Все важные события дня отшельник Матвей записывал в свою тетрадку.

Имелись в тетрадке и записи, связанные с обузданием этим отшельником телесных чувств:

«Понедельник. Напомнить Смотрителю Ада, когда туда попаду, что сегодня я выпил лишнюю чашку чая.

Вторник. Сегодня я снова выпил лишнюю чашку, правда, не полную…»

Разное поведение

Отшельник Ю. обладал умом, быстрым и точным, словно сабля в руках кавалериста.

Живи отшельник в миру, с таким умом наверняка бы заведовал лавкой товаров, а в случае везения имел бы и свой завод. Но ум житейский среди отшельников ценился не слишком высоко, поскольку оценивал и делил всё то, на что был направлен. Ценился ум интуитивный, который объединял, сострадал и лечил, и который раскрывался в человеке благодаря постам и молитвам. И отшельник Ю. мучился своим житейским умом, как мучаются страшной болезнью.

Однажды Ю. спросили:

– Равно ли, почтенный, ведёте вы себя с умными и глупыми людьми?

Ю. ответил:

– С умными я больше беседую, глупых – больше люблю.

Руки Христа

Один отшельник, давший своей гордыне решительное сражение, взявший её в плен, внимательно её изучивший, а после с великим состраданием отпустивший  её на волю, говорил:

– Даже если спасаешь тонущего в реке человека, умей увидеть, какие руки протянуты к нему. Твои ли немощные руки? Положим, и твои. Но только одетые, как в рукавицы, в светящиеся руки Христа!

Утро нашей жизни

Представьте себе человека, умеющего увидеть в земле, утрамбованной сапогами, мягкого червяка. Если такому человеку указать пальцем на землю и спросить, как та называется, человек может ответить: «червяк». Потому что именно червяка видит он глазом ясновидения.

– Доброе утро! – говорил всякий раз, встречая приходивших к нему мирян, один отшельник.

– Да, но сейчас уже вечер (или полдень), – возражали ему.

– Я имею в виду совсем другое утро, – пояснял отшельник. – Я имею в виду утро нашей жизни!

Кто виноват?

Во время схода отшельников старец Филимон, разминая затёкшие конечности, наступил на ногу Юлиану…

– Прости мне, брат Юлиан, мою угловатость! – попросил Филимон.

– И ты меня прости, – ответил, скрывая боль, Юлиан. – За то, что вовремя не отодвинул свою ногу!

Луна на небе

Отшельник Нил, любивший проводить свои ночи на вершине Стрельной горы, был полон тех радостей, которые в списке радостей человека обычно не значатся.

Наблюдая как-то луну, всплывавшую над лесом, Нил восхитился её лицом, рябым от ночных бабочек, и произнёс:

– А всё-таки радостно сознавать, что она ничья – ни монгольская, ни русская, ни французская – луна на небе!

Дары молитвы

Отшельник Сысой видел дерево – деревом, а дорогу – дорогой. Но когда шёл дождь, его струи изменяли округу, заставляя деревья шептаться и безглазые камни – смотреть глазами луж.

Именно отшельник Сысой не уставал удивляться дарам, которые приносит ему молитва. Окинув хозяйским взглядом свою пещеру, толкнув для порядка её щербатую стену плечом, Сысой качал головою. И спрашивал в который уже раз:

– И куда ты, пещера, исчезаешь во время молитвы? Остаются лишь бескрайняя земля да бескрайнее небо!

В докиевские времена

– Принёс?

– Известное дело!

– А что принёс?

– Позолоченный полог зари.

– А робкие перезвоны капель росы, которые я просил тебя принести не единожды, принёс?

– А вот перезвоны-то принести и не смог!

– Тогда снова отправляйся в мир, и непременно их мне принеси...

Так беседовали, сказывают, ученик и Учитель, жившие ещё в докиевские времена. Языческая, малопонятная для нас религия тогда господствовала на земле.

Старец Иридий

Достигнув к концу своей жизни просветления, старец Иридий стал жить исключительно заботами о других. Словно забыл самого себя в лугах под Самарой, где прошло его детство, и вошёл в незнакомый ему доселе простор, в хоромы Божьего сознания.

Если еды в пещере Иридия не было три дня, он не особенно расстраивался, если не было неделю – не слишком горевал. В этой связи община отшельников установила над старцем опеку, да и миряне, сильно  его любившие, присматривали за ним.

Именно старцу Иридию принадлежат слова, сказанные им после глубокой молитвы:

– Отвыкайте что-либо просить у Всевышнего. Благодарите Его даже за то, чего Он вам не дал.

Единая Книга

Выпуская на волю слова, как из дупла птичек, отшельник Макарий говорил:

– Окружающие нас леса, реки и горы являют собой Единую Книгу, которую всем нам, людям, надлежит научиться читать.

– А как же книги печатные? – спросили его.

– Они составляют лишь несколько страниц Единой Книги, весьма, впрочем, полезных, – ответил Макарий.

Звучание тишины