Байки под хмельком

Четко чеканя шаг - Митрич к этому моменту настроился - вошли в метро, без проблем миновали старуху-контролершу, дежурного мента и запрыгнули на эскалатор. Митрич по дороге вниз сидел на ступеньке. Вышли к поездам Митрич все ещё держался молодцом с правой стороны. А когда Синюхин проснулся на Щелковской - Митрича ни справа ни слева уже не было. Дела!

Друга в беде может оставить только отпетый подлец. Синюхин подлецом себя никогда не считал. Еще раз собрался с мыслями, просчитал все ходы от заводской проходной до входа в метро и решил вернуться на "Электрозаводскую". К этому моменту он себя уже считал совершенно трезвым.

На "Элетрозаводской" подрулил к толстой тетке в черном форменном костюме и в красной шапочке.

- Извините, сказал, - вот полчаса назад где-то здесь товарища потерял. Где теперь его искать?

У красной шапочки вздрогнули ноздри, как у беговой лошади, она смерила Синюхина натренированным взглядом и презрительно ответила:

- Разве что в бюро находок.

- Извините, - показывая в себе человека интеллигентного и мысленно упрекая себя за недогадливость, снова обратился Синюхин к работнице метрополитена, - А где находится это бюро находок?

Тетка хохотнула:

- Наше - на Комсомольской. А на верху - в каждом районе.

Синюхин поехал на Комсомольскую. Отыскал дверь с табличкой "Бюро находок", негромко постучал и вошел.

- Вам чего, гражданин? Зонтик потеряли или ещё что?

- Какой зонтик! - отчаянно махнул рукой Синюхин, - Я друга потерял. Бригадира.

Женщина бальзаковского возраста в недоумении поджала губы:

- Ну и что вы хотите?

- Как что? Хотел бы у вас узнать - Митрич не находился?

- Митрич - это ваш друг значит?

- Да. Полозков Иван Дмитриевич.

- Бригадир вдобавок...

- Он самый.

- В метро потерялся, бедный.

- По-моему на "Электрозаводской".

- Так вам, милый, его не здесь надо искать, а в вытрезвителе.

- В каком вытрезвителе? Мне красная шапочка, то есть ваша работница, посоветовала сюда обратиться.

Работница "бюро находок" грустно улыбнулась:

- Бедные, где же вы все так набираетесь! Как вас только жены терпят!

- Ну вот что! - осерчал Синюхин, - Про жен мы как-нибудь в другой раз поговорим. А сейчас вы мне прямо скажите: поступал к вам Митрич или не поступал? В сером пиджаке, рубаха в синюю клетку...

Женщина, о чем-то раздумывая, несколько секунд с печалью смотрела в глаза Синюхину. Потом угрожающе прошипела:

Вот ведь сейчас вызову милицию, а через полчаса уже будешь рядом со своим бригадиром.

- Где он?

- Ну что вызывать?

- Я без Митрича отсюда никуда не уйду.

Синюхин что было силы хряснул рабочим кулаком по барьеру, за которым находилась женщина бальзаковского возраста.

- Хам! - вздохнула женщина и придвинула к себе телефонный аппарат, Алле, дежурный...

Митрич, мирно посапывая, в одних трусах занимал крайний топчан в углу суточно-принудительного профилактория. Синюхин поднял с полу упавшую простынь и заботливо накрыл волосатое тело. Затем, растолкав на соседней лежанке какого-то мужика с недельной щетиной на лице, посоветовал ему найти другое место. Подложил руки под голову, лег на спину, остановил взгляд на тусклом свете лампочки и, засыпая подумал: "Вот тебе, Митрич, и бюро находок..."

2000 г.

ПОХМЕЛЬЕ - ШТУКА ТОНКАЯ

С тех пор, как человечество придумало хмельное питье, оно познакомилось и с похмельем - отвратительной расплатой за пьяные излишества, при котором и голова разламывается от боли, и тошнота подступает, руки-ноги дрожат, а во рту - как это буквально все народы, словно сговорившись, называют - будто кошки нагадили! Потому и спешила пьющая братия во все времена поскорее подлечиться, "поправиться".

В стремлении к хорошему самочувствию все очень быстро узнали, что если выпить ещё бражки или калгановой, пивка, благородного шампанского или вовсе портвейну "три семерки" употребить стаканчик-другой, то похмелье как рукой снимает. Недаром В. И. Даль в "Толковом словаре живого великорусского языка" так прямо и указывает: "Похмеляться - запивать пьянство, пить несколько, для поправления болезненного состояния. Похмелье - питье после пьянства, продолжение его".

Историки и ученые утверждают, что впервые похмельем стали страдать любители чрезмерного употребления кваса. Правда и квас тот был не простой, а с содержанием алкоголя. Тогда его называли "неисполненным". Первых выпивох, перебравших "неисполненного", наутро мучило специфическое заболевание - "язя квасная", что в переводе с древнерусского означало "квасная боль". Боль, надо заметить, была не сердечная и не желудочная, а именно головная.

Если говорить по-научному, то потребность частого похмелья крепкими напитками указывает, с одной стороны, на слабость ферментообразующей функции печени, с другой - на возникшую уже алкогольную зависимость. Такая зависимость и ввергает человека в запои. "Пьяница проспится, похмельный никогда" - это на Руси было известно задолго до появления врачей-наркологов.