Байки под хмельком

В середине 19 века в России возникли первые общества трезвости. Дошли вести, что в Литовском крае было открыто первое такое общество. На одном предприятии сапожный и столярный цехи заключили договор о прекращении пьянства. И в России начался новый этап борьбы с зеленым змием. В конце 1859 года к воздерживающимся от алкоголя пристала почти вся Ковенская губерния, через три месяца к ним присоединилась Виленская, а затем вся Гродненская. Общества трезвости возникли в Сердобском уезде Саратовской губернии. Затем дают зарок не пить вино мужики в Зарайском уезде Рязанской губернии. Через год общества существовали во Владимирской, Пензенской, Екатеринославской, Тверской губерниях... В некоторых уездах общества не образовывались, но народ просто собирался на сходке и давал зарок не пить. В редких случаях, когда без выпивки было не обойтись, покупали виноградное вино. В других местах зарекались, вообще в течение какого-то срока не пить водки, при этом скрепляли свой зарок письменной грамотой, в которой говорилось: "Все эти положения хранить нам свято и ненарушимо в продолжении года, по истечении которого собрать сходку и с общего согласия устроить новый порядок на годовом опыте основанный".

Последствия, которые дали общества трезвости, были грандиозны: мужики пили только тогда, когда хотели, пьяные на улицах не валялись, все повинности крестьянами уплачивались в сроки и регулярно, улучшилось питание, в семьях увеличились съестные припасы.

Страдали от этого только откупщики, которые утешали себя тем, что трезвость долго не продержится. "Опять запьют!" - говорили производители и торговцы водкой. Но как назло обеты и зароки соблюдались строго. Правда, был случай, когда один крестьянин в Шавельском уезде, несмотря на данный им обет, все-таки напился. Односельчане поймали его, приклеили на спину вывеску "пьяница" и дважды провели вокруг села.

Одни делали зарок словесный. Другие составляли письменные обязательства и подписывались целыми деревнями, селеньями, волостями. Третьи ехали в церковь, чтобы перед иконой "закодироваться"...

Дело в том, что при "кодировке" наши предки прибегали не к "эспералям", не к "торпедам", а к помощи священнослужителей, которые даже при храмах организовывали кружки трезвости. Прихожане целовали икону Св. Сергия и давали перед ней зарок не пить в течение какого-то определенного времени.

Но не каждый храм или церковь могли отвадить от зеленого змия. Таких были единицы.

В прошлом веке по многим губерниям ходила весть о том, что бросить пить можно только побывав в церкви Покрова Пресвятой Богородицы с приделом Св. Сергия Радонежского, что находилась в 28 верстах от Москвы в селе Нахабино. По 30 тысяч человек в год посещали эту церковь, стремясь избавиться от пагубной привычки.

Надо сказать, что дорога к "чудодейственному" храму помогла извлекать прибыль и городским властям, которые организовали доходную конную пассажирскую перевозку, и местным сметливым крестьянам, которые за приличиную плату предоставляли ходокам ночлег, и мелким купцам и торговцам, которые вдоль всего пути расставили винные лавочки и трактиры и по первому требованию обеспечивали идущих на исцеление водкой.

А ходоки-пьяницы до "кодировки" не отказывались от чарки. Еще в Москве, садясь в повозку, пропившаяся публика тут же доставала или покупала бутыль с проклятой и с возгласом "По последней!" отправлялась к церкви на лечение.

Поездка "туда" сопровождалась весельем, шутками, песнями. Пьянчужки побогаче на тройках выкрикивали насмешки и оскорбления в сторону крестьян, которые пешим ходом двигались к церкви. Впрочем, и "пешеходы" не оставались в долгу - под гармошку и выпивку звучали частушки с остротами.

В Тушине делался последний привал. И здесь, за столиками многочисленных трактиров, встречалось две категории крестьян: одни пили и веселились, другие напускали вид серьезности и солидности. Первые шли "туда", вторые "оттуда". Причем, "исцелившиеся", отодвигая от себя стопки и шкалики, рассказывали жуткие истории. Если после зарока человек выпивает, то его тут же настигает кара Господня: то он ни с того ни с сего падает с большой высоты, то его на глазах у всех разрывает пополам. Такие истории, рассказанные в трактире, слабых духом возвращали обратно домой, а решительных укрепляли в стремлении на следующее же утро покончить с пьянством.

Всю ночь перед зароком любители выпивки бегали по Тушинским трактирам и шинкам. Местные крестьяне имели на этом приличный доход, ведь водка, которая лилась с тостом "По последней!" продавалась с восьмикратной накруткой.

Утром же, опухшие и трясущиеся с похмелья люди в рваной одежде и обуви, а некоторые и вовсе полунагие, помывшись в речке Нахабинке, плелись тяжко вздыхая к церкви, стоявшей на самой горе.