Байки русского сыска

— Дальше? — торопливо прикурив и выпустив клуб дыма, переспросил Добычин. — Дальше он меня часа полтора ещё так мариновал: я ему про Фому, он мне про Ерему. Я ему про амуры с Марьей, а он мне про брата её Ивана и боевую организацию. «Назовите известные вам явки и запасные способы связи между вами! Где скрываются беглые: в окрестностях вашего завода или вы им выправили паспорта, и они у вас числятся рабочими и служащими? Много ли среди них интеллигентов, которые способны организовать людей?» И далее в таком роде. Однако гляжу, притомился он как будто, помягче стал: по столу не стучит, не кричит, к словам моим прислушиваться стал. Я ему толкую: «Сами посудите, на кой мне эта революция? С Марьей был грех, признаю, ну так за это же в Сибирь не ссылают, если уж нужно, предайте покаянию!» Отвечает он мне: «Полно вздоры говорить: „покаянию предайте“. С кем вам в связи быть, это ваше личное дело. Допустим, поверил я вам, случайно вы оказались в эту историю впутаны, да только что же прикажете делать с этим вот?» И хлопает он рукой по папке с делом, да так, что пыль от неё поднимается. «Теперь вот эти бумажки ведут дело! Как мы сможем их опровергнуть: слова ваши и покаяния к делу не подошьёшь. В этом деле бумажки, по ним и судить будут, как с вами поступить: отпустить с извинением либо загнать на остров Сахалин на каторжные работы. Бумажки-то, они, знаете какие сильные?»

* * *

— Те-те-те, думаю, — продолжил Добычин, раздавливая окурок в пепельнице. — Неспроста он о бумажках-то столько твердит. Решил рискнуть. Говорю ему: «А у меня, господин начальник, имеются бумажки, которые будут посильнее тех, что в папке этой!» Вытащил из кармана сторублевку и протянул ему: «Извольте, говорю, осмотреть: подойдёт ли?» Покрутил он её в руках, потом прищурился и говорит: «Подойти-то подойдёт, да только таких бумажек много понадобится!» Интересуюсь: «Сколько же, например?» И пошёл у нас торг! Вернее, назвал он цену — 5 тысяч целковых, а я пытался поторговаться немного, да у такого молодца разве отобьёшь? Была при мне тысяча, отдал ему до копейки. «Больше, говорю, нет при себе». Он мне отвечает: « Что за беда? Вы мне на остальные четыре тысячи векселя выпишите». И достаёт из шкапа, который у него в кабинете стоял, чистые вексельные бланки. Подписал я их без указания срока платежа и выписки текста. Сразу после этого приказал он меня проводить вон, к несказанной моей радости.

* * *

— Прошло несколько дней, и стал я что-то сомневаться. Уж больно легко меня отпустили. Стал у знакомых, которые подвергались аресту, спрашивать, как у них бывало, и заметил я одну странность: всех их непременно обыскивали и отбирали все личные вещи, а уже потом допрашивали, со мною же не так было.

— Ещё бы! — усмехнулся Кошко. — Если бы они у вас отобрали деньги сами, это было бы уже совсем другое дело, грабёж. А так выходит, вы эти деньги им сами предложили и векселя сами подписали.

— Вот, собственно, я и пришёл сюда по этому поводу, из-за векселей этих самых. Вчера в трактире Степанова меня позвали к телефону. Звонивший велел мне внести плату по векселям не позднее трех часов дня 11 октября. Деньги я должен принести по уже известному мне адресу, прямо на квартиру к начальнику. Предварительно я должен буду позвонить по номеру 189-99 и сообщить, что готов платить и уже иду с деньгами. И что мне теперь делать, честно сказать, я ума не приложу. Решил к вам пойти, вы, по газетам судя, и не такие странные истории распутывали.

— Ну что же, — подвёл итог разговору Кошко, — вы правильно поступили, обратившись к нам. Теперь деньги ваши останутся при вас, а шайку этих мошенников мы возьмём с поличным.

Начальник полиции вызвал в свой кабинет нескольких агентов и каждому из них дал задание, отправив выяснить все насчёт Марьи Шунихиной и её брата, а также следить за домом в Дегтярном переулке, в котором якобы помещалась квартира начальника московского охранного отделения.

— А вас, господин Добычин, — обратился он к купцу, — я попрошу позвонить по указанному вам номеру и позвать к аппарату самого начальника.

Покрутив ручку аппарата, стоявшего на столе Кошко, Добычин попросил соединить его с номером 189-99, а Кошко, взяв отводную трубку от аппарата, внимательно слушал, что ответят. На том конце провода трубку сняла женщина, которая в ответ на просьбу Добычина позвать к аппарату самого начальника заявила, что его нет дома, он придёт после пяти часов.

По адресно-телефонной книжке было установлено, что аппарат с номером 189-99 установлен действительно в доме, стоящем в Дегтярном переулке, в квартире некоей Ольги Александровны Тарфенко, никакого отношения не имеющей ни к охранному отделению, ни к его начальнику.

Вскоре прибыл сыщик, посланный навести справки о Шунихиных: оказалось, что в семье Марьи действительно есть брат, но не Иван, а Пётр, и ему в 1905 году едва исполнилось десять лет, так что ни в какой шайке он состоять не мог.