Байки со «скорой», или Пасынки Гиппократа

Эти — да, бригада так бригада, нам убогим–грешным не чета. Два крупногабаритных фельдшера, один другого шире, ну и врач, естественно. С явным отпечатком, так сказать, профессии на должностном лице.

— И как же вы его так спеленали? — с подозрением психиатр спрашивает.

Нет бы фельдшер мой чего–нибудь соврал! Так ведь нате ж — сразу правду выдал. Как всё было, так буквально всё дословно рассказал. Да еще и в лицах всё продемонстрировал.

Фельдшера, понятно, гы–гы–гы. Эти даже и у психиатров как правило нормальные. А вот доктор на меня с большим сомнением посмотрел.

Профессионально посмотрел так.

Видоспецифически.

Короче, мы на всякий случай побыстрей свалили. От греха.

А я после того дежурства плюнула на всё и разрешение на пистолет оформила. Почему–то в разрешительной комиссии никого ничуть не удивило, зачем врачу — при исполнении — оружие. В сказочные времена живем. Былинные. Такие, что теперь без пистолета я на службу не хожу. Черт знает, у кого еще какой инстинкт неровен час прорежется. Основной он там, не основной…

Инстинкт–то самосохранения — он всяко основнее.

Не шутите с психиатром

Анекдоты бывают дневными и ночными. Нет, конечно же, вообще они бывают разными. Смешными, не смешными, остроумными, тупыми, свежими, опять же, бородатыми, абстрактными, скабрезными, узко профессиональными — любыми.

Но я делю их на дневные и ночные. Ночные анекдоты днем в приличном обществе рассказывать бессмысленно. Во–первых, это априори не смешно, а во–вторых — достаточно во–первых.

А вот с устатку, часика так в два–три пополуночи, в очумевшем от работы коллективе ночные анекдоты в самый раз. На гы–гы–гы до колик пробирает.

Я это всё к чему. Образовался в нашем славном «неотложном» коллективе доктор–психиатр, что само уже, заметьте, анекдот. Захотелось специализацию коллеге поменять, с нормальными больными пообщаться.

И с чего он только взял, что наши пациенты впрямь нормальные…

Так вот. Рассказала как–то я глубокой ночью анекдот в его присутствии. Из числа классических ночных. Бегут два психоаналитика к автобусной остановке. Автобус прямо перед ними двери закрывает и уезжает. Один, с досадой: «Надо же, опять из–под носа ушел!» Второй, вкрадчиво: «Хочешь поговорить об этом?»

Наш народ поржал и по вызовам разъехался. А коллега–психиатр тяжко призадумался. И всю оставшуюся ночь потом соображал, потому как подремать нам всё равно не дали.

А в итоге поутру за чашкой кофе выдал:

— Слушайте, коллеги, я не понимаю. Я тут про автобус и психоаналитиков всё думал. Ну, ушел автобус и ушел. Чего париться–то?!

Психиатр, что возьмешь…

Понятно, что надолго в нашем коллективе он не задержался.

Психиатры — народ вообще такой. Видоспецифический. Сколько сталкиваюсь, столько убеждаюсь.

Спустили нам с начальственных верхов очередной высокомудрый циркуляр. А именно: для продления допуска к работе с наркотиками срочно надлежит всем «неотложным» докторам представить справки от нарколога и психиатра. Наверху, похоже, заподозрили, что все мы ненормальные, если до сих пор не разбежались с «неотложной помощи».

Ну, начальству как всегда виднее. Наверное, оно, начальство, судит по себе…

Дежурный наряд тут же с линии сняли (больные как бы подождут), и поехали мы в соответствующие диспансеры.

Для начала заглянули мы к наркологу. Причем я лично прямо с бодуна (да–да, вот именно, — Филиппыч заходил), а вот мой пожилой напарник по жизни ярый трезвенник. Полный, абсолютный, патентованный.

Захожу я первой в кабинет. Нарколог интересуется:

— А скажите, коллега, есть ли у вас проблемы, которые вы бы хотели со мной обсудить?

А меня с похмелья на хохмочки пробило.

— Есть, — отвечаю. — С юности лелею розовую мечту стать наркоманом. А у меня аллергия на все наркотики, — и глазами хлопаю: — Коллега, помогите!

Нарколог хмыкнул, справочку мне быстренько выписал, из кабинета выставил и напарника моего пригласил.

Стою, жду. Не выходит наш трезвенник. Понимаю: надо выручать. Заглядываю внутрь, вижу: нарколог над моим коллегой навис — и грозно вопрошает у него:

— А почему вы, собственно, не пьете?!

Тот, с перепугу вжавшись в кресло:

— Не хочу!!

Еле я его отбила у нарколога…

Поехали мы к психиатрам. А там не лучше. Психиатр ко мне прицепился:

— А голосов вам, — спрашивает, — никаких не слышится? Предметы с вами не беседуют?

А я уже помалу заводиться начала.

— Как же, как же, — отвечаю, — было как–то раз. Плита однажды марши исполняла. Похоронные.

— Какая, — осторожно говорит, — плита?

— Обычная, которая на кухне, — отвечаю, — газовая, надо полагать.

Психиатр уже руки потирает в предвкушении. Ну как же, первичного больного выявил, больную бишь. Наивный весь такой…

— А вот отсюда поподробнее, пожалуйста.

Да на здоровье, лишь бы впрок пошло.

Рассказала я, как на заре своей «скоропомощной» юности, в тридевятом царстве, тридесятом государстве, о котором я уже все уши прожужжала, попала я со старой мудрой докторицей на вызов к мужичку.