Байки старого гнома

Вокруг насколько хватало глаз простиралась горная гряда. Гордые великаны, одетые в белоснежные плащи ледников, стояли плечом к плечу, незыблемые на своём вечном посту. Солнце неумолимо клонилось к закату, окрашивая вершины густым багрянцем, укрывая крутые склоны потоками расплавленной меди. Эдакое чудо не знакомо жителям глубин. Гномы привыкли копошиться в земле, стараясь лишний раз не поднимать кверху головы. А уж удумать выйти из своих подземных пещер-городов наружу способен был лишь чудак, не от мира сего. Мало, кто из сородичей Трома имел хоть малейшее представление о той красоте, что предстала сейчас перед ним, а если и имели, то вряд ли способны были оценить её. Самое обидное было даже не в том, что гномы, по их собственному глубокому убеждению, не могли приобщиться к чему-то более прекрасному нежели добыча металлов и самоцветов, а в том, что никто не имел такого желания. Отец с братом лишь отмахивались от вдохновенных россказней Трома, а друзья и соседи тихо посмеивались за его спиной и крутили пальцем у виска. Однако, Тром, на протяжении нескольких лет, с того самого момента, как случайно обнаружил эту щель, старался не пропускать ни одного заката. Сидя тут на камне, гном иногда ощущал себя так, словно ненароком, тайком сумел прикоснуться к чему-то очень запретному, к сокровенной тайне Великого Творения. Странным и непостижимым образом ему позволили увидеть истинное чудо, осознать насколько бесценен тот дар богов, которым абсолютно безвозмездно владеют живущие на земле. Солнце скатилось ещё ниже и последние лучи потянулись к небесам. Робко, неуверенно, словно кисть художника, пробующего холст, они коснулись косматых туч, расчерчивая их алыми штрихами. Пушистые бока, пузатых, полных колючего снега и ледяного дождя туч сначала становились пепельно-пунцовыми, затем их нечёткие грани наливались тёмным, грозно-лиловым оттенком и в конце концов окунались в непроглядные густо синие, почти чёрные цвета. Пылающий раскалённым золотом шар солнца коснулся горных хребтов и, придерживаясь за их острые вершины быстро скатился вниз, погружая мир вокруг в мягкий бархат сумерек.

Высоко в небе весело блеснули первые звёзды. Тром задрал кверху голову и в очередной раз подивился, как же быстро они появляются в холодном осеннем небе. Мгновение назад небесный ковёр был пуст, а сейчас он усыпан миллиардами крохотных самоцветов, насмешливо подмигивающих гному с необозримой высоты. Такие близкие и в то же время бесконечно далёкие. Казалось, протяни руку, и она неминуемо коснётся этих божественных бериллов, агатов, сапфиров и изумрудов. Больше всего среди небесных сокровищ было алмазов. Прозрачно-белые искорки, от которых не исходило ни тепла, ни света. Они манили к себе холодным, будто чужим блеском, завораживали неизвестностью и волшебной таинственностью.

Мягко опустилась ночь, накинув на горы свой чёрный саван, подсвеченный серебристыми лучами луны и стало заметно холодней. Камни покрылись блестящей пленкой инея, а капельки влаги в бороде гнома превратились в хрусталики льда. Пришло время возвращаться домой. Тром ещё раз окинул взглядом могучие горы, небо в алмазах звёзд, тёмные уснувшие облака и нырнул в дышащую мраком щель. Дома уже все спали и Тром, быстро раздевшись нырнул под одеяло и последовал их заразительному примеру.

Следующее утро не внесло в жизнь гномов Серых Гор ровным счётом ничего нового. Может быть где-то в Верхних Кварталах и царило весёлое оживление, сопровождавшее зарождение нового дня, но для жителей Западного Конца утро означало лишь очередной поход к шахтам с киркой на плече. Солнечного света в пещерах не было в помине, а начало дня традиционно обозначалось зажиганием огромных ламп, развешанных над городом и наполненных горючим газом, который добывали на болотах к югу от подгорного царства.

Тром, каждый день видя перед собой понурые плечи товарищей, вглядываясь в их суровые лица, вслушиваясь в обрывки фраз, частенько задумывался над тем, что именно заставляло всю эту бородатую братию каждый день безропотно браться за кирку и до седьмого пота долбить равнодушный камень? Страсть к горному делу, впитанная с молоком матери? Желание разбогатеть? Безудержная алчность? Привычка? Банальное повиновение королевскому указу? Возможно всё понемногу. Будь Тром мыслителем, он непременно бы написал трактат о жизни гномов Серых Гор, где изложил бы все свои мысли. Но, чтобы быть мыслителем, нужно, чтобы тебя ничто не беспокоило, не отвлекало от мыслей. А какие тут размышления, когда до седьмого пота работаешь на шахте лишь бы не протянуть с голоду ног? Только и мысли, что о еде и достатке.