Байки у железной бочки

– Видишь?

– Ага. «Хеклер». К чему бы это?

– Проверь.

Наёмник выпрямился и не спеша пошёл вперёд. К чему ползать и прятаться? Если это засада, то прячься не прячься – нет никакой разницы. А если какой-то раздолбай оружие забыл, то тем более незачем.

За стволом дерева наёмник обнаружил сидящего сталкера и сначала даже подумал, что тот мёртв. Но сидящий повернул в его сторону голову и заговорил.

– Скажи своим, чтобы оставили здесь всё оружие и снарягу. После этого можете убираться.

– А ты ещё кто?

– Проводник. Но почему меня так зовут, я с такой крысой, как ты, обсуждать не собираюсь. Просто передай мои слова своему командиру.

Наёмник передёрнул затвор. Я усмехнулся. Действительно забавно, когда у человека вдруг исчезает голова. Вот была только что – и нет её. Грохот выстрела ПТРД догоняет пулю. Смятый шлем улетает вдоль улицы, а тело ещё какое-то время стоит, потом роняет винтовку и падает на неё. Забавно, да. Но чего ожидать? Их ведь до сих пор никто всерьёз не учил вежливости, вот и приходится нам. Сзади выстрелы. В основном бьют в сторону дома, откуда прилетела крупнокалиберная пуля. Вспышку выстрела противотанкового ружья не замаскируешь никак. Братья сейчас залегли и ползком меняют позицию. Несколько пуль звонко бьют в ствол тополя. Тоже бесполезно. Метр вязкой древесины натовской пулькой не пробить. Потом стрельба прекращается.

– Эй! Не стреляйте!

– Чего хочешь? – доносится со стороны наёмников.

– Оставьте здесь снарягу и оружие и валите отсюда.

– Ага, сейчас! Подойди и возьми!

– Как скажешь!..

Я поднимаюсь с ящика и выхожу из-за дерева. Наёмники не стреляют. Прониклись, значит. Неудивительно. Вон шлем дырявый валяется, и кровь из-под него течёт. Стрелять в нас они уже пробовали. Результат, как говорится, известен. Глаз их командира не видно за очками. Солнечный луч, упавший в просвет между облаками, ползёт по стене пятиэтажки.

Цезарь ничего не понимал. То, что они влипли, было понятно, но почему их до сих пор не накрыли кинжальным огнём с двух сторон. Десять секунд – и всё было бы кончено. Он уже успел заметить на крыше одного снайпера и не сомневался, что есть и другие. У врага даже крупнокалиберное оружие есть. Судя по меткости выстрела – «Баррет» или что-то подобное. За деревьями не отсидишься, прошибёт. Снаряга наша нужна? Может быть, думают, что у нас в рюкзаках есть что-то важное? И он крикнул:

– Ага, сейчас! Подойди и возьми.

А монолитовец взял да и вправду вышел. Вышел, вытащил из ножен нож, бросил его к так и оставшемуся стоять у дерева автомату и крикнул:

– Если пройдёшь мимо меня – иди куда хочешь.

Цезарь поставил автомат на предохранитель, положил оружие на прелые листья, скинул рюкзак и снял шлем. Его люди молча смотрели, как их командир идёт к монолитовцу.

– Кто ты?

– Проводник.

Хороший удар, правильный. Но дистанция великовата. Я уклоняюсь, помогаю противнику пройти мимо меня и достаю наёмника кулаком в ухо. Ни в коем случае не нокаут, но больно и очень обидно. Это чтобы он знал, с кем имеет дело. Не нравится? Отскочил. Сейчас, наверное, ногами попробует. Ну, точно! Блок, удар. Наёмник снова отскакивает, прихрамывая. На этот раз я не позволяю ему отскочить на безопасное расстояние. Удар в челюсть. Не сильный, но быстрый. Ошеломить. Второй – ниже пояса и броника, у которого нет нижних пластин, в живот. Согнулся? Отлично. Левая рука опускается навстречу поднимающемуся колену и голова наёмника оказывается между ними.

Иппон…

– Бросайте оружие, броню, рюкзаки и валите отсюда! Четвёртый раз предлагать не буду.

Я снова сидел на ящике, когда наёмник пошевелился, повернулся на бок и нашёл меня взглядом. Ухо у него распухло.

– Ну, и что дальше? – спросил он.

Я пожал плечами. Он сел, осмотрелся. Потом вопросительно поглядел на меня. Я взглянул в небо. Он поймал мой взгляд и выругался.

– Зря. Зона этого не любит.

– Знаю. Убегать, значит, бесполезно?

– Никакого смысла. Полминуты осталось, от силы.

– Закурить есть?

Выброс накрыл нас багровой волной.

* * *

Цезарь пришёл в себя. Дико болела голова, глаза никак не хотели фокусироваться. Прелые листья приятно холодили кожу, вставать не хотелось.

«Что-то я сегодня часто без сознания валяюсь».

«День такой».

«Проводник? – Откуда я это знаю? я же не вижу его… да и слышу не ушами…»

Перед лицом появилась рука, в которой тлела папироса. Потянуло сладковатым дымом конопли.

«Затянись, брат, легче станет».

Всё по науке!

– Дифференциал пси-поля имеет тенденцию к бесконечному увеличению при константе, не равной единице. На практике такое значение, по-видимому, недостижимо, поэтому граница…

Лося неудержимо клонило в сон. «Их этому специально учат, что ли? – устало подумал он, глядя на спину младшего научного сотрудника, неутомимо покрывавшего формулами доску. – Четверть часа всего сидим, а вырубает, будто сутки на вышке простоял». Его внимание привлёк Лис, показывающий пальцем на Щуплого. Лось присмотрелся и понял, что тот спит с открытыми глазами. В подтверждение Лис провёл перед лицом Щуплого рукой. Тот не отреагировал.