Байки забытых дорог

Он слегка взъерошил волосы на затылке и скорчил собственному отражению в зеркале непонимающую и задумчивую гримасу. Действительно, происхождение прыщей было трудно и плохо-объяснимым: Серый был мужчиной чистоплотным, да и венерическое происхождение этой дурацкой сыпи полностью отпадало, ибо он уже долгие годы являлся примерным семьянином.

«Может, это Ирка учудила – с кем-нибудь?», – возникла в голове неприятная мысль. – «А, что такого? Жена-то у тебя – женщина симпатичная и сексапильная, опять же, совсем ещё и нестарая. Ты же, родной, целыми неделями пропадаешь в командировках. Вот, она, ведомая плотской тоской, и сбегала на сторону – с какой-нибудь молоденькой и широкоплечей сволочью. А вместе с рогами тебе ещё и гадость эта, венерическая, досталась…. Что, такого быть не может? Уверен в супруге на все сто процентов?».

– Кузьмич! – отчаянно взвыл Серый. – Иди скорей сюда!

Иван Кузьмич, пожилой лысый дядечка, возглавлявший в корпорации «Бумажная река» департамент лесозаготовок, заглянул в ванную комнату уже через семь-восемь секунд и, сонно моргая реденькими ресницами, невесело усмехнулся:

– Эк, тебя разрисовало-то, Сергеич! Ничего, это дело поправимое. Сейчас я тебе дам мыло дегтярное, оно и полегчает, – скрылся за дверью, загремел отодвигаемыми стульями, вытаскивая из-под кровати старенький чемодан.

– Интересно, а имеется ли в этом Богом забытом и занюханном Сёстринске – приличный дерматолог? – неуверенно и озабоченно спросил Серый у собственного хмурого отражения.

Вновь появился сосед по гостиничному номеру (по случаю пришествия мирового финансового кризиса, корпорация начала экономить на всём подряд, даже руководителям достаточно высокого звена пришлось позабыть об одноместных номерах класса люкс), протянул на вытянутой ладони прямоугольный чёрно-коричневый брусок и пояснил:

– Вот, Сергеич, залезай под душ и намыливайся тщательно, мыла не жалея. Дёготь, он здорово убивает всякие микробы, раздражения смягчает кожные. Давай, пользуйся, не сомневаясь…

– Кузьмич, а для чего тебе – дегтярное мыло? – спросил Серый, недоверчиво обнюхивая подозрительный чёрно-коричневый брусок. – И, вообще, где такое продают в наше развитое и навороченное время?

– В деревеньках дальних продают, – охотно пояснил Паршиков. – Это старинные запасы, которые остались, наверное, ещё с советских времён. А мне оно очень помогает от перхоти…

– От перхоти? – недоверчиво хмыкнул Серый. – Ты же лысый у нас!

– Перхоть, она и на лысине селится, разрешения не спрашивая. Ты, Сергеевич, мойся. А я пока чайник поставлю, заварю кофейка, у дежурной разживусь коньяком, если, конечно же, повезёт…

Дегтярное мыло оказалось продуктом волшебным: острый зуд значимо притупился, а противные прыщи побледнели, прямо на глазах превратившись из ярко-красных в нежно-розовые. Минут через двенадцать-пятнадцать Серый вылез из душевой кабинки, тщательно обтёрся и, завернувшись в махровое гостиничное полотенце, прошёл в комнату.

Паршиков – выпить совсем, даже, и не дурак, был бы повод – времени даром не терял. На хлипком прямоугольном столике уже была аккуратно расстелена газета, поверх которой красовался блестящий алюминиевый чайник. Рядом с чайником обнаружилась банка с растворимым кофе, две эмалированные кружки, тарелка с крупно нарезанными кусками краковской колбасы и ещё одна тарелка – с ломтями чёрного хлеба. Чуть в стороне расположились два гранёных стакана и пузатая бутылка с греческим (местная подделка, скорее всего) коньяком.

– Давай, Сергеевич, присаживайся! – радушно предложил Кузьмич, торопливо разливая коньяк по стаканам и громко сглатывая слюну. – Выпить тебе надо – в обязательном порядке. Коньяк, он нервы очень хорошо успокаивает…

– Причём здесь – нервы? – непонимающе поморщился Серый, беря в ладонь трёхгранный стакан, до половины наполненный тёмно-бурой жидкостью, остро попахивающей давлеными клопами.

Паршиков только торопливо махнул рукой, мол: – «Потом объясню!», и коротко предложил:

– Ну, вздрогнули!

Коньяк, очевидно, делала местная сибирская ключница, разбавляя на глаз питьевой спирт обычной колодезной водой и добавляя в получившийся напиток жжёную ванильную карамель и растворимый кофе.

– Гадость-то какая! – передёрнулся Серый, ставя пустой стакан на краюшек стола, и, закурив сигарету, вопросительно посмотрел на соседа по гостиничному номеру:

– Что ты имел в виду, Кузьмич, когда говорил про нервы?

– То самое и имел! Эта сыпь твоя, она выступила – в гости не ходи – на нервной почве…

– Да, ну! Хватит заливать-то!