Байки забытых дорог

Но, отъехав от аэропорта всего на пару километров, автобус был остановлен пограничниками. В те времена Магадан считался погранзоной – морской порт, как-никак. Пассажиров попросили выйти из автобуса, скрупулезно проверили документы, в сумках и рюкзаках всё перевернули вверх дном. Молодую женщину – с грудным ребёнком на руках – задержали, усадили в тёмно-зелёный «газик» и увезли куда-то.

– Наверное, американская шпионка, на, – предположил Михась. – Я про такую, на, читал в книжке, на…

Наконец, автобус въехал в город. Окраины – сплошные бараки и халупы, а центр – вылитый Московский проспект города Ленинграда: массивные и солидные дома с колоннами времен сталинской застройки.

Начальник местного геологического Управления выстроил прибывших студентов в ряд, и позвал «покупателя» – Главного инженера Апрельской геолого-разведывательной партии, пятидесятилетнего широкоплечего мужичину с внешностью забубённого пирата. Фамилия у «пирата» была знатная – Вырвиглаз. И имя-отчество тоже – Владимир Ильич.

– Ну, Вырвиглаз, смотри, каких орлов нам – по старинному блату – выписали из Питера, – непонятно усмехнулся Начальник Управления. – Вот этого, здорового, – ткнул пальцем в Толстого Витьку. – На ССК поставишь. Читал телеграмму из Москвы, что, мол, требуется рекорд? Вот, пусть и поучаствует, вклад свой внесёт…

– Рекорд-то какой? – встрял в разговор Толстый. – Мировой? Или просто так, общесоюзного значения?

– А хрен его знает! – нерешительно почесав в затылке, честно признался Начальник. – Не нашего ума это дело…. Ты, братец, рекорд установи, а в Москве решат – какой. А тебе-то, не всё ли равно? Главное, чтобы денег заплатили по-взрослому. Вижу, кольцо обручальное болтается у тебя на пальце. Следовательно, нужны деньги молодой семье?

Витька активно и радостно закивал головой, мол: – «Нужны, конечно же, ясен пень! Да, ещё как…».

– Эти двое, – Начальник небрежно указал на Генку с Михасём, – тоже подойдут, сгодятся на Центральном участке. А этого, – мельком взглянул на Сергея, – я оставлю в Управлении. Будет перебирать разные бумажки, потому как – на мой взгляд – хиловат…

– Не торопись, Мих Саныч! – вмешался Вырвиглаз и скомандовал: – А ну-ка, молодой человек, удалите ваше маскировочное средство!

Серый тяжело вздохнул и снял чёрные очки, подумав при этом: – «Не хватало ещё, чтобы выгнали обратно в Ленинград. Никак не вяжется громадный синяк с образом скромного конторского служащего, усердно перебирающего бумажки…».

– Классная вещь! – неизвестно чему обрадовался Вырвиглаз, посветлев лицом. – Не, Мих Саныч, этого я тоже забираю! Хоть и мелкий, но злобный. Смотри, синяк какой – сине-жёлто-бурый. Красота! Я этого драчливого гаврика запихаю на участок «Жаркий», там-то он не забалует…

Вырвиглаз отвёл ленинградских практикантов в задрипанную гостиницу, отдал на руки билеты на завтрашний авиарейс Магадан – Певек, в качестве сухого пайка вручил ящик с тушёнкой и отеческим тоном велел-посоветовал:

– Встречаемся завтра в аэропорту, примерно в одиннадцать тридцать. Ведите себя здесь тихо и прилично, без излишнего выпендрежа и с уважением. Магадан, как-никак…

Забросив вещи в номер, «эртэшники» решили слегка размять ноги и совершить экскурсионный променад по городу. Первым делом они направились к морю, а как же иначе:

Кто не видел Нагайскую бухту,
Дурак тот.
Прилетел я сюда
Не с бухты-барахты…

Честно говоря, бухта особого впечатления на Сергея не произвела: весь берег был усеян гниющими водорослями, над разнокалиберными мусорными кучами кружили стаи наглых чаек, по морю гуляли, хищно облизывая ржавые корабельные скелеты, светло-жёлтые волны. Очень грустным и откровенно-пессимистичным было это зрелище, в голове сами собой возникали ассоциации, связанные с заброшенным кладбищем…

Банкин, не смотря на холодную погоду (около плюс двенадцати градусов) решил – согласно неким принципам и традициям – искупаться, мол: – «Даже сам Бур Бурыч здесь купался! И вообще, это как отдать дань уважения к конкретному месту…».

– Можно и концы, ненароком, отдать, – хмуро возразил Витька. – В смысле, переохладиться и копыта отбросить…

Гешка презрительно сплюнул в сторону, быстро разделся до трусов и, заглушая своими воплями визгливые крики чаек, понёсся к воде. Пробежал метров десять по мелководью, он храбро бросился в негостеприимные волны. Пришлось и остальным тоже раздеваться и лезть в холоднющую воду. Не бросать же товарища на произвол обстоятельствам?

Секунд через тридцать-сорок они, дрожа от холода, дружно выбрались на берег, а потом долго бегали по песчаной косе, стараясь хоть немного согреться. Даже, немного поборолись для сугрева, в шутку, понятное дело…

В отдалении стояли два пацана лет девяти-десяти от роду. Один был одет в дырявую тельняшку, бескозырку без ленточек и бесформенные ватные штаны. Другой парнишка щеголял в ватнике большущего размера, из-под которого торчали голые ноги. Мальчишки, явно замёршие, смотрели на происходящее со жгучим любопытством и боязливым удивлением.