Баймер

Он произнес это «абсолютно» настолько непререкаемо, что во мне поднялась горячая волна… и откатилась, внезапно оставив холодный пустой берег. А в самом деле, чего я завелся? Разве это единственная глупость, которую бездумно тиражируют не только идиоты, у которых слюни до полу, но и всякие бездумники, интеллект которых в этот момент на точке замерзания?

Валериан Васильевич как-то не так расценил мое молчание, но я уже сосредоточенно разливал кофе по чашкам, ароматная коричневая струя льется красиво, бодрящий запах уже просочился в кровь, проник в мозг, наполнил, все тело оживает, а глаза неотрывно следят за поднимающейся шапкой из светло-коричневых пузырьков.

Отец подбадривающе сказал Валериану Васильевичу:

– Ты прав, все возвращается на круги своя. Ничего нет нового под луной. И все новое, конечно же, лишь хорошо забытое старое.

Я взял свою чашку, поклонился:

– Извините, мне надо сделать кое-какую работу на завтра. Уверен, что вы отыщете аналогию анекдотам про поручика Ржевского среди древнеегипетского юмора. Но как насчет самого простого: падает компьютер с десятого этажа и думает, вот бы сейчас зависнуть…

У двери я оглянулся с нехорошей злорадностью, Нинель ткнула мне в спину тарелкой с горкой бутербродов. Сам понимаю, что нехорошо, я же сильнее, умнее, а они всего лишь двое кроманьонцев, два хороших добрых кроманьонца, что хотят мне добра. И отлично образованных для своего кроманьонского века. Вот только очень агрессивно хотят мне добра. В своем понимании этого самого добра.

– Зависнуть? – переспросил отец с недоумением. – На чем зависнуть? На бельевой веревке, протянутой этажом ниже?.. Так все ж понятно, только не очень ваш юмор тонок и изящен…

Я ощутил стыд, будто ударил ребенка, выдавил виноватую улыбку и поспешно попятился из кухни.

ГЛАВА 6

Прошла неделя. Все дни я горел, как Тристан, который вломился к магам, адептам фаерболизма. Все во мне дергалось в канкане святого Витта, мысли носились, как спугнутые тараканы после удара кувалдой по миске.

Я продолжал приезжать рано утром и уезжал поздно вечером, хотя необходимости уже не было. Все работает, Конон сам иногда заглядывал в операторскую, переключал с экрана на экран, рассматривал свой особняк издали со всех ракурсов, подходы к нему. Камеры еще и внутри особняка, перекрывая входы-выходы, по одной в каждой важной комнате, а в этой, операторской, даже две неотрывно наблюдают за каждым нашим движением.

Знаю, моего отца такая тотальная слежка привела бы в ужас. Он взорвался бы от благородного негодования, как термояд, но я, человек не современный, а ультрасовременный, уже понимаю, что подобная тотальная слежка – благо. Мне уже сейчас плевать, что кто-то подсмотрит, как я ковыряюсь в носу, тужусь на толчке или ставлю на четыре точки Архимеда только что встреченную девчонку, имя не спросил, да и ей мое тоже знать – только память засорять лишними файлами. Полный контроль неизбежен, его надо принять как должное, но зато абсолютное большинство преступлений можно будет пресечь в зародыше. И когда все могут видеть у всех все, то уже никому не придет в голову со злорадством показывать соседу фотку его голой жены или дочери.

Да, мир станет благополучнее, даже скучнее, ибо трудно будет прелюбодействовать, ходить налево, блудить. Либо это прелюбодейство станет узаконенным – не рубить же головы всем подряд! – но и тогда мир станет скучным, потеряв прелесть нарушения запретов.

Впрочем, что загадывать далеко, человек найдет, что нарушать. А пока что я продемонстрировал Конону работу телекамер, сходил в Интернет, пошарил на предмет полезных утилит, за ночь их высыпается в Сеть десятки тысяч, только вылавливай необходимые, в самом деле, выловил парочку и тут же апгрейдил следящую систему, а для ночного сканирования скачал патчик и тут же поставил заплатку.

Конон снова исчез на пару дней, вернулся похудевший, усталый, сильно загорелый, словно с утра до вечера был на той же охоте в поле, заглянул к нам в операторскую, посмотрел, как я демонстрирую работу пропатченных программ, кивнул, сказал:

– Нет, на кухню не переключай.

– Правильно, – сказал Сергей глубокомысленно, – приличные люди не говорят о кухне. Но правда, что там делает Нюрка…

– Вот это как раз и не надо, – сказал Конон строго. – Ладно, Андрий, пойдем, у меня к тебе разговор. Кстати, у тебя права есть?

Я поспешил за ним следом петушком-петушком, как и должен за большим начальником мелкий служащий, отрапортовал бодро:

– Только гражданские!

Он так изумился, что даже оглянулся:

– А что это?

– Ну, право на труд, свободу религии… Говорят, есть право не отвечать на вопросы, но что-то не верю…

– Правильно делаешь, – одобрил он. – Попробуй мне не ответить! Нет, я про автомобильные права.

– У меня только те, которые все имеют!

– Бедные права, – проворчал он, – кто их только не имеет. Автомобильных, значитца, нет…

– Откуда? У меня сроду даже велосипеда не было.