Бакалавр

— Разрешите обратиться? Первый лейтенант Дитц, Галактический Легион!

И, не дожидаясь ответа офицера, несколько опешившего от вопиющего нарушения то ли субординации, то ли писаных и неписаных правил:

— Ввиду специфики несения службы я и мои подчинённые на располагаем форменной одеждой. Пребывание на борту корабля ВКС и представление командиру в штатском недопустимо. Прошу передать командиру корабля мою просьбу разрешить воспользоваться помощью корабельного каптенармуса.

Лейтенант-коммандер не дрогнул. Что он слышал в серебристом кольце коммуникатора на левом ухе, Лана не знала. Но взгляд изменился разительно, из высокомерного став одобрительно-заинтересованным.

— Командир корабля приветствует первого лейтенанта Дитц и находит возможным удовлетворить её просьбу. Вас и ваших подчинённых проводят. Врата не будут выстроены до тех пор, пока помощь не будет оказана. Вахтенный!

Легионеры направились к каптенармусу, и Солдатов от всей души надеялся, что тот сумеет хоть немного умиротворить его временного заместителя. Блеск, с которым лейтенант Дитц прошла конкретно эту проверку, чуть не выжег майору глаза. И, кажется, кое-кому ещё. Во всяком случае, вахтенному офицеру, редкого формализма зануде, она явно пришлась по душе. И не ему одному, судя по восторженному «Экая цаца!», выданному кем-то из поднявших забрало бойцов.

А вот это следовало пресечь прямо здесь и сейчас. Не восторг, конечно, а способы его выражения. Дитц и так-то зла, как кошка, которой преднамеренно наступили на хвост (и имеет на это полное право), а уж если…

От не слишком весёлых размышлений Солдатова отвлекло покашливание за спиной.

— И как тебе наши гости, Рюмин? — хмыкнул он, не оборачиваясь.

С Павлом Рюминым они не то, чтобы дружили. Но, делая одно дело под одним руководством, никогда не давали друг другу повода для нареканий. С точки зрения службы — уже немало.

— Разоружить бы их, — проворчал тот, становясь рядом и так же, как Солдатов, глядя в опустевший уже коридор. — На рыжей железа столько, что хоть святых выноси. Да и в сумке, я думаю, не косметика со шмотками.

— Угу, — невесело усмехнулся майор Солдатов. — Разоружить. Союзников. Вот прям щас. Дипломатия, мать её за ногу! Да и потом… я тебе так скажу, Паша. Чтобы разоружить эту рыжую, её саму надо запереть в оружейном сейфе. Целиком. И желательно — голой. Да и то гарантий ноль. Видел, как она Шубина себе в карман положила? В шесть секунд! Заметь: безо всякого оружия. И даже, кажется, без улыбки. Я-то сзади стоял, не видел. Как она, улыбалась, нет?

— Не улыбалась, — качнул головой Рюмин. — А скажи-ка ты мне, друг ситный, вот что… Дитц, рыжая кошка, десант Легиона… совпадение?

Вопрос Солдатова не удивил. Операция на Джокасте, осуществленная Галактическим Легионом, стараниями вездесущих журналистов всколыхнула общественность по всей Ойкумене Человечества. Общественность привычно ужаснулась. Правозащитники встали на дыбы, по давнему своему обыкновению записав в жертвы не безоружных людей, а их убийц, уничтоженных легионерами. Реакция же властей предержащих различалась кардинально.

Либералы всех разновидностей захлёбывались истеричным визгом и тявканьем. Но в Российской Империи либерализм был не в чести. МИД, резко осудивший акцию геноцида, направленную против мирного населения, по поводу действий Галактического Легиона не выразил даже банальной «озабоченности». В узких кругах, к которым Солдатов принадлежал в силу службы, стало широко известно мнение Михаила Андреевича, высказанное им после просмотра предоставленных материалов: «Редкое милосердие. Я бы в масле сварил». И ответ его сестры, Великой княжны Наталии: «У девчонки, наверное, просто масла под рукой не оказалось».

В тех же узких кругах произошедшее было всесторонне рассмотрено, изучено и оценено. Оценка, как нетрудно догадаться, совпала с точкой зрения императора. И хотя далеко не все имели возможность ознакомиться с внешностью главных действующих лиц (майор Рюмин, к примеру, не имел), их имена тайны не составляли.

Так что проявленный Рюминым интерес был понятен. И Солдатов ответил не без удовольствия:

— Какие уж тут совпадения. Это она.

— Пойду-ка я ещё раз побреюсь, — вполне предсказуемо облизнулся Рюмин, проведя ладонью по макушке.

— Пойди, — вздохнул Солдатов. — Только сначала своим орлам объясни попонятнее, чтобы языки не распускали особо. За остальных не скажу, но конкретно эта «цаца» по-русски шпарит как мы с тобой, а слух там действительно кошачий.

Помещение, в которое их привели, правильнее было бы назвать «каморкой». Если брать в масштабах корабля.

Три метра на три и не больше двух с половиной в высоту. В паре метров от входа по полу проходила полоса в полметра шириной, продолжающаяся на стенах и потолке и образующая своего рода рамку. Прямо по центру нижней части рамки красовалось — носками ко входу — изображение отпечатков огромных ботинок.

Встретивший их колоритный персонаж, который в эту самую рамку помещался довольно условно, прогудел что-то, похожее на приветствие, и принялся распоряжаться: