Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

Марти было всего пятнадцать, когда Карлос Мануэль де Сеспедес освободил своих рабов и положил начало кубинской революции, однако юноша пристально следил за тем, что он впоследствии назвал «славной и кровавой подготовкой» к этому моменту. В октябре 1869 года, перед первой годовщиной революции, Марти арестовали из-за найденного в его доме неотправленного письма, подписанного им самим и адресованного однокласснику, собравшемуся в испанскую армию. Видимо, в этом письме Марти пытался его отговорить. Марти едва исполнилось семнадцать, однако испанские власти приговорили его к шести годам каторжных работ в тюрьме при каменоломне. Для Марти это время непосильного труда стало возможностью научиться на страданиях других заключенных, многие из которых попали на каторгу из-за участия в революционной деятельности. Через несколько месяцев родителям удалось сократить сыну срок, а затем заключение было заменено ссылкой в Испанию. Вскоре после прибытия в Испанию Марти опубликовал красноречивый рассказ о своем пребывании в тюрьме «El presidio político en Cuba» («Политическая тюрьма на Кубе»). Марти только-только сравнялось восемнадцать. Это сочинение произвело сильнейшее впечатление на испанских интеллектуалов во многом благодаря убедительному обличению испанских властей, которые мучили и убивали молодых кубинцев во имя «целостности народа Испании».

Сочинение стяжало Марти славу и писателя, и кубинского правозащитника. Ему удалось сочетать эти таланты так мудро, что добился колоссальных успехов не только в литературе и политике. Из Испании он отправился в Париж, Нью-Йорк, Мехико, оттуда снова в Нью-Йорк, где основал Кубинскую революционную партию и практически в одиночку подтолкнул кубинскую диаспору к поддержке дела независимости.

Впоследствии он познакомился с Эмилио Бакарди, и они стали друзьями и сподвижниками.

В это время Эмилио собирал деньги на нужды повстанческой армии, передавал сообщения и распространял революционную литературу, стараясь при этом держаться в тени. Сантьяго наводнили испанские войска и voluntarios, готовые в любой момент арестовать кого угодно по подозрению в симпатии к повстанцам. Некоторых обвиняли в «неверности» государству просто потому, что их, согласно доносам, видели в тех местах, где появлялись повстанцы. Недели через две обвиняемых приговаривали к смерти.

Накануне казни заключенных переводили в камеру смертников. Ранним утром следующего дня огневая рота, состоявшая из офицера и двадцати пяти солдат, в основном набранных из voluntarios, сопровождала узника к месту казни, которым в Сантьяго служил двор местной скотобойни — воистину подходящее место. Ровно в семь утра узников расстреливали — на виду у простых прохожих, спешивших по своим делам по людной улице, которая вела мимо здания. Составляя свои «Хроники», Эмилио перечислил поименно всех, кого испанские военные или voluntarios казнили только в 1869–1870 годах.

Список занял двадцать пять страниц.

Куба раскололась надвое. В городах верховодили испанские войска и voluntarios, а скудно вооруженные повстанцы оставались в деревнях, где их было большинство. Их главный стратег генерал Максимо Гомес был мастером партизанской войны и полагал, что мятежники должны ослабить колониальный режим, подрывая железные дороги и сжигая сахарные заводы. Каждый раз, уничтожив сахарную плантацию, мятежники предлагали рабам присоединиться к ним и объясняли, что цель революции — не только независимость, но и запрет на рабовладение. Вскоре в повстанческой армии стерлись границы между расами: в ней были и бедные белые крестьяне, и мулаты, и свободные чернокожие, и освобожденные рабы. Ружья были едва ли у четверти бойцов. Большинство воевали одними мачете, а некоторые бывшие рабы, в основном конголезцы, — только отравленными деревянными кинжалами: эту технологию они привезли с собой из Африки. До этого, во время гражданской войны в Санто-Доминго (впоследствии – Доминиканская Республика), испанские войска пренебрежительно именовали чернокожих бойцов африканским словом mambises, и во время Кубинской войны за независимость восставшие стали называть себя так же, но уже с гордостью. Чернокожие и мулаты особенно охотно следовали за двадцатилетним капитаном Антонио Масео.

Однако к 1873 году революция начала терять силы. Многие высшие офицеры погибли в бою или стали жертвой покушений. Роме того, вожди повстанцев были обескуражены тем, как неохотно поддерживали кубинскую революцию в Вашингтоне. В октябре американский пароход «Виргиниус», по некоторым данным принадлежавший Кубинскому революционному комитету в Нью-Йорке, был остановлен испанским военным судном в британских территориальных водах неподалеку от побережья Ямайки.

В числе пассажиров была почти сотня кубинцев, добровольно вызвавшихся сражаться на стороне революции, а также груз оружия и боеприпасов для повстанческой армии.