Бах

Музыку Иоганн Амброзиус сделал своей профессией. Хотя он и не был композитором, но исполнял должность Haussmann’a или Stadtpfeifefn — иными словами, музыканта на все руки городской общины Эйзенаха да и герцогского двора тоже. У него был широкий круг обязанностей, в том числе дважды в день он должен был исполнять гимны на сторожевой вышке и сопровождать вместе с оркестром самые выдающиеся события. Составляя много лет спустя аттестат для другого Stadtpfeifer’a, некоего Пфаффе, Иоганн Себастьян перечислит инструменты, обычно используемые этой категорией служащих: «скрипка, гобой, поперечная флейта, труба, валторна и басы…» Богатая палитра. Да и репертуар Stadtpfeifer’a. был богат: от официальных церемоний до празднеств, включая исполнение религиозной музыки в церкви.

В марте 1685 года Иоганн Амброзиус прервал концерт или репетицию и побежал домой, где жил со своей женой Елизаветой Бах, урождённой Ламмерхирт. Спустился ли он поспешно с дозорной вышки или выбежал из церкви? Не важно. В доме все были на ногах, женщины сновали туда-сюда: Елизавета только что произвела на свет своего восьмого ребёнка… Несмотря на хлопоты, связанные с любым рождением, и призрак смерти, витавший тогда над многими новорождёнными, мы можем поручиться, что явление в этот мир Иоганна Себастьяна было счастливым событием. Пятнадцать лет тому назад Елизавета лишилась первенца Иоганна Рудольфа, но остальные дети были живы и здоровы. Во время Великого поста, когда лютеране готовились праздновать Пасху — воскрешение Христа, рождение ребёнка считалось добрым предзнаменованием. Поводов для радости было не так много. Будем надеяться, думала его мать, что этот малыш выживет и преодолеет первые трудности жизни…

Два дня спустя младенца крестили в церкви Святого Георгия. В этом просторном здании с тремя рядами хоров вокруг нефа несколько десятилетий назад звучали проповеди Мартина Лютера, отца Реформации. Святой Георгий Победоносец взял под своё покровительство нового христианина наряду с крёстными, которых выбрали родители: ещё одним Stadtpfeifer'ом из Готы по имени Себастьян Нагель и лесником герцогства Эйзенах Иоганном Георгом Кохом. Над статуей архангела, установленной на красивой позолоченной кафедре, гордо развевалось знамя победы над змеем.

Постараемся набросать исторический контекст этого скромного рождения. Как и все его современники, Бах принадлежал к той далёкой эпохе, в которой смешались характеры и верования, идеалы и религиозные убеждения, трагические и радостные события, переселения народов, войны и эпидемии. Словом, человек, о котором мы ведём речь, целиком и полностью принадлежал своему времени.

Что сказать о Германии той эпохи, вернее, о Священной Римской империи, ядром которой она являлась? После религиозных войн количество самостоятельных государственных образований в Германии ещё больше возросло: их стало более трёхсот. Можно сказать, что на карте того времени страна представляла собой большое лоскутное одеяло. Но, вопреки распространённым представлениям, немцы вовсе не были изолированы в своём культурном мирке. Как подчеркивает историк Жозеф Рован, большое влияние на них оказывало постоянное изменение границ и рубежей, что приводило к образованию новых мелких княжеств. В отличие от довольно стабильного мира централизованных государств, как, например, Франция Бурбонов, мир будущего музыканта в конце XVII века был относительно изменчив. И если Бах всю жизнь будет колесить по Центральной и Северо-Восточной Германии, его современник Гендель, родившийся в том же 1685 году, попытает счастья в Англии и там окончит свои дни. Горизонт — не клетка.

Вглядимся в портрет Иоганна Амброзиуса, отца Баха. Справа, словно в открытое окно, виден замок на вершине холма. Никаких сомнений: это Вартбург! Когда юный Себастьян, подняв глаза, впервые увидит эту крепость на высотах Эйзенаха, он, конечно же, начнёт задавать вопросы. Как все дети в мире, он будет без конца расспрашивать отца или какого-нибудь родственника, порой доводя их до изнеможения… Наверняка, держась за руку взрослого, который вёл его через поле в гости к родне или за покупками, он получил свой первый урок истории. Истории, естественным образом связанной с семейными преданиями.

Глядя на замок на вершине, Иоганн Себастьян мог вспомнить торжественную мелодию гимна, услышанную в церкви Святого Георгия несколько часов назад:

Ein Feste Burg ist unser Gott[4]