Бах

В 1738 году Иоганн Элиас Бах пишет своей матери Анне Маргарете, прося прислать Иоганну Себастьяну бутылку водки, дополняя эту просьбу другой — о «жёлтых гвоздиках» для Анны Магдалены, которая с большим удовольствием работает в саду. (10 октября 1740 года он рассказывает, с какой радостью были приняты шесть корешков гвоздики, и полагает, что «для тёти этот не имеющий цены подарок означает больше, чем для детей рождественский подарок; она и ожидала его так, как малые дети, которых мы обычно перед праздником не пускаем в ту комнату, где приготовлены подарки»[35].) В другом письме от того же года говорится о приезде в Лейпциг Вильгельма Фридемана с четырьмя друзьями-лютнистами: «В это время у нас в доме особенно хорошо музицировали». И снова о спиртном: Иоганн Элиас просит одну из сестёр прислать для кантора, который, вероятно, любил сладкое вино, 10–12 пинт муската. Мы также знаем, что в ноябре 1739 года Бах был вынужден отложить поездку в Вейсенфельс из-за недомогания.

Ещё одна трогательная подробность об Анне Магдалене: бывшая певица кётенского двора любит не только цветы, но и певчих птах. Съездив в Галле в 1740 году, Иоганн Себастьян вернулся, нагруженный подарками для жены — доказательство нежного внимания. Там он увидел канарейку, обученную пению кантором Иоганном Георгом Гилле, и пожелал приобрести её для своей супруги. По просьбе кузена Иоганн Элиас написал Гилле: «Так как тётя моя большая охотница до таких птиц, она просит меня узнать у вашей милости, не уступите ли вы ей этого певца по дешёвой цене и не пришлёте ли с какой-нибудь верной оказией».

Сладкое вино, музицирование в кругу семьи, гвоздики, певчие птицы — эти маленькие подробности семейного счастья, однако, не скрашивают довольно мрачное впечатление о тех десяти годах (1730–1740). Некоторые даже бьются над загадкой: почему Бах так мало сочинял в тот период? Откуда эта затянувшаяся пауза, воздержание от творчества? Кризис вдохновения, изнеможение, вполне понятное после многих лет напряжённого труда? Психологический кризис, а то и депрессия, как можно было бы предположить? Духовный кризис, утрата веры в Бога? И разве можно забыть о тягостных конфликтах, пережитых в Лейпциге, и трагической судьбе одного из сыновей?

Прежде чем поговорить о страданиях, отметим неоспоримо положительные моменты.

Начнём со знаков признания. В начале 1732 года вышел в свет «Музыкальный лексикон» Иоганна Готфрида Вальтера, ещё одного родственника Баха, о котором мы уже упоминали; в этом труде содержатся первые краткие сведения о жизни и творчестве композитора. Сведения неполные и необъективные, но это первый шаг к известности: на заре века Просвещения появилась мода на энциклопедии.

Несколько лет спустя, в апреле 1736 года, кантор вспомнил о своём предназначении служителя культа, участвуя в издании «Книги напевов» Г. К. Шемелли, для которой написал множество песен для голоса с аккомпанементом. Для лютеранского мира этот сборник стал настоящим сокровищем: 954 гимна, из которых добрая часть — на музыку Баха! Книга была издана в Цейце и стала неоценимым подспорьем для церквей, а также пригодилась для домашнего музицирования. Компиляция, переделка старого? Конечно, но благодаря этому изданию композитор существенно расширил свою аудиторию.

Наконец, назначение придворным композитором в Дрезден, которого он добился в том же году. Даже при католическом дворе признавали музыкальные заслуги этого человека с закалённым характером, всегда готового отстаивать свои права.

Да, это признание. Но гораздо в большей мере признак его жгучего желания, потребности оставить след в памяти потомков.

В 1730 году в письме Георгу Эрдману Бах уже кратко описал свой профессиональный и жизненный путь. В 1735-м Иоганн Себастьян пошёл дальше как мемуарист, составив подробную генеалогию своего рода, о которой мы говорили в начале этой книги. Достигнув пятидесяти лет, он с терпеливостью патриарха исследует, сличает, сопоставляет, чтобы воссоздать династию музыкантов, сеть, которой клан Бахов окутал всю Тюрингию. Возможно, как предполагает Ролан де Канде, он таким образом утверждает своё восхождение по социальной лестнице: потомок ремесленников стал мещанином? После поколений мельников, пивоваров и городских музыкантов настало время придворных композиторов, близких к князьям и королям. Иоганн Себастьян помещает себя в центр генеалогического древа, уходящего корнями в традицию и тянущегося ветвями в грядущее.

Это стремление вписаться в поток времени выражается и через несколько важных печатных трудов, в частности сборников для клавира. Публикация первых трёх частей «Клавирных упражнений» («Clavier-Ubung») растянется на несколько лет: 1731, 1735 и 1739-й. Нельзя не отметить «Итальянский концерт» и «Французскую увертюру» во второй части этого фундаментального сочинения.