Бах

В том же 1713 году, когда началась история с галльским органом, высокородный работодатель Баха был приглашен на юбилей своего соседа — герцога Кристиана Саксен-Вейсенфельского[14].

У царственных особ точно так же, как и у простых людей, может возникнуть проблема: что подарить юбиляру? Немолодой и набожный герцог Веймарский терпеть не может тратиться на роскошь, но нельзя же ударить в грязь лицом перед соседом. Правитель Веймара нашел достойный выход. Он заказал своему, тогда еще только гофорганисту Баху «Охотничью» кантату — ведь в качестве праздничного развлечения герцог Вейсенфельский заявил зимнюю охоту.

Иоганн Себастьян никогда прежде не писал светских кантат. Ну и что с того? Он ведь не делил музыку на духовную и светскую, считая, что вся она — от Бога и для Бога. Кантата получилась чудо как хороша, ее темы хозяйственный композитор потом не раз использовал в других сочинениях. Текст произведения состряпал Соломон Франк, сентиментальный поэт-пиетист и секретарь консистории. По сюжету кантаты высокородного именинника прямо на охоте поздравляют античные боги — Диана, Пан и другие.

Герцог остался весьма доволен подарочным опусом, сочтя его достойным своего царственного соседа. В конце февраля 1713 года двор вместе с капеллой покинул Веймар и двинулся в Саксен-Вейсенфельские земли. Музыканты были наряжены гайдуками и егерями.

Охота удалась. Разгоряченные скачкой аристократы в ожидании приготовления добычи слушали новое произведение придворного музыканта. Герцог Вейсенфельский восхищался. Герцог Веймарский размышлял о том, что неплохо бы заставить Баха писать больше кантат. Будет чем хвалиться, да, может, он и перестанет думать о Красном замке.

Пройдет всего год, и баховские кантаты посыплются, как из рога изобилия. Ведь должность вице-капельмейстера, помимо прочего, заключает в себе обязательство ежемесячно создавать новую кантату для придворной церкви.

А пока композитор общается с музыкантами герцога Саксен-Вейсенфельского. Он ведь никогда не упускает возможности завязать новые связи — приятные и полезные. И в Вейсенфельских землях он еще побывает не раз.

В один из этих визитов в 1716 году Баха пригласит к себе домой трубач Вильке, женатый на дочери известного органиста Либе. Как и все потомственные музыканты, Вильке намерен передать свое мастерство, вот только наследник у него женского пола. У его пятнадцатилетней дочери Анны Магдалины прекрасное сопрано, а женские голоса как раз начали входить в моду. Отец вложил немало сил в ее образование и не прочь пристроить подрастающую барышню в какую-нибудь придворную капеллу.

Он советуется с Бахом и просит послушать дочь. Получив согласие, поспешно зовет:

— Анхен, спой!

Бах слушает, покуривая любимую трубку и попивая домашнее вино из глиняной кружки. Сопрано и впрямь недурно, правда, поет девица слишком робко. Попеть бы ей на домашних баховских посиделках с Марией Барбарой и Катариной Доротеей — глядишь, осмелела бы.

Иоганн Себастьян ловит себя на мысли, что ему прямо-таки невтерпеж послушать, как голос этой Анхен будет сочетаться с голосами его жены и семилетней дочери… Он даже задерживается на день и на два и все слушает и представляет. Потом уезжает. Лицо юной певицы быстро стирается из его памяти, но голос продолжает звучать в ушах.

…Между тем отношения между Бахом и герцогом Веймарским начали понемногу напрягаться. Причиной тому стали не частые отлучки и не Schein-Bewerbung. Скорее наоборот — переговоры с галльским магистратом в какой-то степени были спровоцированы ущемлением свободы Иоганна Себастьяна. Герцогу очень не нравился излишний интерес композитора к Красному замку.

Баха действительно постоянно тянуло туда. Общение с кумом Вальтером, успехи принца Иоганна Эрнста, да и музыканты капеллы, с которыми он общался раньше, еще в школьные годы. К тому же 24 января 1716 года, на свадьбе старшего племянника герцога — Эрнста Августа, композитор познакомился с братом невесты — страстным любителем музыки. Это был князь Леопольд Ангальт-Кетенский, ставший горячим поклонником баховского творчества.

* * *

Бах упорно не желал замечать усиливающиеся разногласия между правящим герцогом и его старшим племянником Эрнстом Августом, нынешним хозяином Красного замка. Некоторое время ему это удавалось. Герцог морщился, узнав об очередном походе своего подчиненного во «враждебный лагерь», но, не имея формального повода придраться к работе Баха, соблюдал холодный нейтралитет.

Князь Леопольд, чувствовавший искреннюю приязнь к композитору, предлагал ему покровительство, приглашая к себе на службу. Но Бах пока еще надеялся на улучшение ситуации в Веймаре. К тому же он почти приблизился к заветной должности капельмейстера, обойдя сына Дрезе. А Дрезе-старший совсем одряхлел и вряд ли смог бы протянуть еще долго.

К тому же запрещения герцога не касались концертных поездок в другие города. Иоганн Себастьян совершал их не часто, но с всегда большим успехом. Благодаря этим выступлениям по Германии пошла слава об органисте-виртуозе, играющем музыку «удивительную» и «непревзойденную».