Бахир Сурайя (СИ)

— А кто же счастливая невеста? — настороженно поинтересовалась я.

Рашед одарил меня широкой улыбкой.

— Прекрасная Руа-тайфа, разумеется, — сообщил он и, полюбовавшись на мое вытянувшееся лицо, неожиданно серьезно добавил: — Должен же и у моей сестры быть шанс на нормальную семью. Было бы несправедливо, если бы повезло только мне одному, не находишь? — он поднялся на ноги и наконец-то запахнулся в джеллабу. — Да, и раз уж речь зашла о везении. Подумай заодно, что хочешь на свою собственную свадьбу. Наложницы из тебя не вышло, но жена-то должна получиться! — он небрежно накинул тагельмуст и неспешно удалился, оставив меня с неприлично отвисшей челюстью, переполохом в голове и песчаной бурей на груди.

Пока что единственным моим желанием было однажды научиться в разговорах с проклятым лисом оставлять последнее слово за собой.

Но этого он, как ни иронично, как раз дать не мог.

Оставалось разве что учиться самой — благо именно эту возможность Рашед мне предоставлял охотно и безо всяких просьб.

Эпилог

Свиток упал на край столешницы и, разматываясь, благополучно занял весь стол целиком. Чей-то бисерный почерк усыпал тонкую бумагу, как маковые зёрнышки — сдобную булку у радивого повара. Вверху красовалась надпись "Жалоба", для разнообразия — крупная.

Я как раз успела отложить в сторону запечатанное письмо с поздравлениями для Камаля, который всё-таки взял себе жену из другого племени, только-только с облегчением выпрямилась — и теперь взирала на "Жалобу" с лёгкой тошнотой. Малих, напротив, открыто ухмылялся.

Абия предусмотрительно подсунула мне стакан с шербетом, чтобы подсластить горькие вести, но я только досадливо отмахнулась и вчиталась в мелкие буковки.

Писал, конечно же, почтенный чорваджи-баши Сабир, которому вменялось следить за порядком на улицах столицы. А как же ему следить, если его янычары — обычные люди, а бесчинствами занимаются ни много ни мало приезжие маги?!

Вчера вот заколдовали честного торговца на рынке — якобы за неосторожное слово: теперь, что бедняга ни пытается сказать, получаются исключительно извинения. Как же теперь зарабатывать на жизнь, если он и торговаться-то не может?!

А сегодня и вовсе случилось немыслимое: один из магов окончательно распоясался и напал на патрульного! Пострадавший теперь тоже не способен нормально говорить: стоит ему открыть рот, как оттуда льется молитва…

Словом, чорваджи-баши смиренно просил тайфу найти управу на своих магов. Настолько смиренно, насколько вообще мог просить главный над сотней вооруженных янычаров.

— Снова Сабир-бей? — по одному выражению моего лица безошибочно угадала Абия.

Я горестно вздохнула и спрятала лицо в руках.

Жалоба была уже седьмая за месяц. Чорваджи-баши упражнялся в изящных угрозах и плетении словесных кружев, но к решительным действиям не переходил — все надеялся, что тайфа своих магов снова отчитает, и те со всем праведным возмущением явятся к истинному виновнику, из-за которого им и светила выволочка. В первый раз же сработало…

Камаль всё-таки отомстил мне — и за отказ, и за необходимость терпеть удачливого соперника в стойбище до тех пор, пока я не оправилась в достаточной мере, чтобы выдержать обратную дорогу через пустыню. Из двадцати магов, что старейшина со всей примечательной щедростью послал в столицу, двенадцать были женщинами. Аа главной во всем отряде негласно считали младшую племянницу Мансуры — ей прочили титул следующей царицы.

Этого уже было более чем достаточно, чтобы всколыхнуть столицу. Но, ко всему прочему, прекрасная Василя уже была замужем, и это все никак не давало покоя чорваджи-баши.

Никогда не подумала бы, что однажды буду искренне желать, чтобы Мансура — с некоторых пор ярая сторонница оборотней и их целительских талантов — поскорее передала свой титул. Просто чтобы прекрасная Василя взяла себе второго мужа и все наконец-то успокоились.

— Господин желал видеть вас за завтраком, — робко напомнила Абия.

— Иди, — посоветовал Малих и смотал свиток обратно. — Я попрошу Руа написать ответ — ей как раз нужно сцедить куда-нибудь яд.

Вопреки сказанному, он посветлел лицом и заулыбался.

— Сам бы прожил с утренней тошнотой целый месяц, — всё-таки не удержалась я. — Посмотрела бы я, сколько яду у тебя скопилось! Ладно, забирай. Только проследи, чтобы она не перестаралась. Готова биться об заклад, что оба упомянутых мага — женщины, которых рискнули обхамить. Мужчины мстят не так.

До горожан как-то очень медленно доходило, чем чревато хамство. И ещё медленнее — что арсанийку так просто в толпе не опознать, а значит, вежливо обращаться нужно к любой встреченной женщине.

Регулярные жалобы чорваджи-баши, как ни парадоксально, помогали, и ощутимо. Про них рассказывали — сначала возмущённо, потому что тайфа что-то не спешил запирать одаренных девиц на женской половине, потом — со смехом: повторяющиеся угрозы, за которыми легко угадывалось желание снова увидеть прекрасную Василю, быстро превратились в байки и порхали по столице, как не удавалось ни одной поучительной истории и ни одной молитве.