Бахтияра (СИ)

   Бахтияра ежедневно и ежесекундно была окутана любовью сполна. Мама просто растворилась в ней, и она не могла не отплатить ей тем же. Мама любила ее за двоих, а она подарила всю свою любовь ей. Не было и дня, чтобы они не признались друг другу в своих чувствах. А еще, мама всегда проговаривала Бахтияре на ушко и слова любви за папу. Она ни на миг не позволяла дочери забыть того, кто подарил ей жизнь. Хотя, даже если бы случилось так, что мама не напоминала о нем, Бахтияра все равно никогда бы не смогла забыть того, кого ежедневно видела в собственных отражениях зеркал.

   После того, как Бахтияра вновь твердо встала на ноги и не нуждалась в ежедневном медицинском осмотре, они с мамой покинули столицу, променяв ее на небольшой город на крымском побережье. Да, какое-то время они еще наведывались в институт Амосова, но сначала пару раз в месяц. Потом обходились одним. А сейчас раз в полгода. Но ездили они на все эти осмотры уже не со своего прежнего города, а с другого, ставшего для них родным очень быстро. Мама решила переехать – чтобы избавить себя от излишнего груза воспоминаний. В их городе всё и все напоминали ей о трагедии. А в другом, она могла жить спокойно, не ловя на себе сочувствующие взгляды. По крайней мере, она так объяснила Бахтияре их стремительный переезд, хотя и каждое последнее воскресенье очередного прожитого без отца месяца, они отправлялись на встречу с ним.

   Возможно, маме этот переезд и помог уйти от прошлого, но не Бахтияре, которая везде продолжала видеть отца. Прогуливаясь в парке, играя в снежки, проходя мимо спортивных секций, и даже милицейский участок не был исключением – все ассоциировалось у Бахтияры с папой.

   С каждым прожитым без него годом ощущения притуплялись, но не на столько, чтобы в незнакомом милиционере не увидеть отца. Его сильных рук и понимающего взгляда ей не хватало до сих пор. Скорее всего, так будет всегда, ведь никто на свете не сможет с такой гордостью радоваться ее победам. Больше никому не под силу заставлять Бахтияру стремиться к идеалу лишь одним добрым взглядом или словом. Она всегда старалась быть лучшей для него. Она и сейчас старается но… Как бы она не старалась, ей больше никогда в жизни не увидеть блеска в любимых глазах и не утонуть в свинцовых объятиях. Не услышать сказку на ночь и не полакомиться самым вкусным в мире завтраком, приготовленным в то время как она еще видела сны. Ничего этого больше не будет. Больше нет.

   Сейчас, когда в руках у нее оказалось это послание, Бахтияра, как когда-то, ощущала на своих плечах отцовские руки – нежные, тяжелые, горячие. Она постепенно погружалась в какое-то нереальное состояние. Едва начав читать первые строки, ей стало казаться что она их слышит. А затем Бахтияра увидела ЕГО, точно такого, как помнила, и ей не нужно было больше читать, она слушала:

                                                                   

         «Милая моя, Бахтияра. Если ты сейчас читаешь это письмо, значит у меня все получилось. У НАС, все получилось.

       Я помню, как впервые обнял тебя, словно это было вчера. Помню, как пахло твое крохотное тельце, и как меня напугала твоя чрезмерная синюшность в те, первые секунды твоей жизни. Ты не спешила появляться на это свет, оставаясь дольше чем нужно в комфортном, теплом, безопасном месте – мамином животе, но специалисты не оставили тебе выбора. Спустя восемь длительных и болезненных часов для твоей мамы, ты появилась на этом свете, чтобы спустя десять лет поспешить покинуть этот неизведанный мир. Но, как и много лет назад, тебе не дали возможности с ним распрощаться. В этот раз Я взял на себя право решать за тебя и подарил  новую жизнь. Так же, как десять лет назад это сделала твоя мать.

   Для тебя не секрет, что имя твое я выбрал еще в собственном далеком молдавском детстве. Почему-то я всегда знал, что у меня обязательно будет дочь. А еще я знал, мою крошку будут звать непременно так и никак иначе – Бахтияра.