Бактерия 078

- А вот для чего. Он написал повесть «Кракатит», в которой вывел людей, очень напоминающих вас, сэр. Они тоже мечтали о том, чтобы покорить мир и истребить человечество каким-нибудь неизвестным дотоле оружием…

Генерал слушал профессора с возрастающим недовольством, но профессор продолжал дальше:

- В этой повести, сэр, выступает некий инженер, который изобрел взрывчатое вещество необычайной силы, что-то вроде прототипа атомной бомбы, но в виде порошка, подвергаемого действию определенных лучей…

На лице ректора отразилась заинтересованность:

- Говорите дальше, профессор! Я готов даже прочитать эту книжку. Вероятно, она должна быть интересной?

- Смотря для кого!.. - сердито ответил профессор.- Так вот, представьте себе, что за это изобретение инженера хотели озолотить…

- И правильно! - перебил ректор.

- Но инженер не хотел продать изобретение…

- Дурак! - буркнул генерал.

- Согласен с вами, сэр! - усмехнулся профессор и, видя оттенок удовлетворения на лице генерала, быстро добавил: - Но совершенно с другой точки зрения. И считаю его скорее не дураком, а слепым человеком. Он не умел бороться с преступниками, которые хотели вырвать у него секрет кракатита. Он не видел силы, на которую можно было бы опереться, и хотел все сделать один. Но мы умнее его. Намного умнее!

Генерал пожал плечами. Философские, как он полагал, разговоры профессора надоели ему.

- Вернемся к затронутой теме, - предложил он. - Итак, я уже говорил, что считаю долгом каждого настоящего американца работать для торжества нашей американской идеи…

- Идеи? - перебил профессор. - Простите, какой идеи, сэр? Идеи уничтожить мир? Мечты о колоссальных прибылях, добытых ценой человеческой крови?

- Идеи западной демократии! - едва сдерживаясь, ответил генерал. - Идеи защиты западной культуры!

- От кого?

- От коммунистического потопа.

- Это значит от тех, кто выше всего ценит культуру?

Ректор нахмурился:

- Профессор, я прошу вас не заниматься коммунистической пропагандой в моем кабинете!

- Вы правы! - насмешливо ответил Гистингс.- Стены этого кабинета привыкли слышать только гитлеровские бредни.

Профессор!.. - в голосе ректора послышалась ярость.

Гистингс встал:

- Я позволю себе просить вас, как военного и прежде всего как политика, ответить мне: верите ли вы, что бактериологическая бомба во время той войны, которую хотите развязать вы и ваши друзья, действительно будет использована?

- Если только мы закончим к тому времени исследовательские работы, безусловно да!

Профессор Гистингс встал, нервно прошелся по кабинету, остановился у окна и внезапно резко повернулся лицом к генералу.

- Я не военный, а тем более не политик! - Голос профессора прерывался от волнения. - Я ученый, который всю жизнь сторонился политики и тому подобных дел. Но теперь я начинаю понимать, что моя позиция была совершенно ошибочной. Я никогда не думал, что бактерии, над которыми мне приходилось производить исследования, могут стать орудием политики… ужасающей, преступной политики! Я признаю, что это моя вина, исключительно моя. И хотя я все-таки не политик, но отвечу на поставленный мною же вопрос. Используете ли вы бактериологическую бомбу? Нет! Стократ нет!.. Понимаете ли вы это, господин ректор, генерал и политик?

Генерал в злобе хотел прервать профессора, но тот решительным жестом остановил его:

- Не мешайте мне! Я скажу вам, почему не используете. Вы не решитесь на это прежде всего из страха, ибо он руководит всеми вашими начинаниями. Страх перед катастрофой, которой вам не избежать, толкает вас на путь преступлений, но он же не позволит вам использовать против русских ни атомную, ни бактериологическую, ни какую-либо другую бомбу… Да-да, именно так! Уж не думаете ли вы, что русские, которые сейчас работают над преодолением всех эпидемий, не сумеют найти и выработать надлежащее противоядие? Смешно! Ведь вы как генерал не раз сталкивались с русскими и во время войны и после нее. И вы лучше других должны знать, что они сумеют сделать больше, чем любой другой народ, и в самое короткое время. И в этом первая причина того, почему вы будете бояться применить открыто ваше бесчеловечное оружие.

Второе - это боязнь пресловутой палки о двух концах. И тут главное в том, что другой конец находится в руках людей мыслящих, а не бездушных тварей, ослепленных жаждой человекоистребления.

И, наконец, в-третьих, господин генерал, даже убийца, который ночью за углом подстерегает свою жертву, дрожит от страха, опасаясь быть замеченным. А вы? Вы не скрытые, а явные убийцы! И вы это знаете.