Бактриана

— Этот конь хороший товарищ в пути. Вы едете в далекую и неизвестную страну навстречу опасностям для того, чтобы переносить беспокойные планы вашей страны на весь мир. Но к вам лично я почувствовал симпатию и, если понадобится помощь — вспомните обо мне.

Мне было грустно. Я знал, что он прав, но я не мог ему сказать, что я сам только игрушка в руках той банды, которая управляет величайшей империей мира.

На афганской границе часовые движением винтовок остановили наш караван. Вышел капитан, босой, в туфлях, но в круглой шапке с серебряным гербом и в мундире.

Он опросил каждого из нас и вернулся к своему чилиму[39] на ковер перед палаткой.

Тогда мы сразу свернули с довольно широкой и ровной дороги в горы.

Ночь нас застала в пещере. Я лежал на кошме перед костром; три горца, раскачиваясь, пели песню на языке, сродном с пушту. Там были слова: «Не строй планов о завтрашнем дне. Уверен ли ты в том, что сможешь кончить фразу, которую начнешь? Может быть, завтра мы будем далеко от этого очага, уже похожие на тех, кто ушел семь тысяч лет назад».

Я потерял всякое представление о времени. День уходит, приходит другой, похожий на него.

Пейзажи однообразны в своем великолепном разнообразии. Иногда мы продвигаемся среди снегов, покрывающих горные вершины, иногда среди скал, под которыми бесконечные расстилаются леса.

Однажды, стоя на скале, я видел черных пантер — самца и самку. Это гладкие, блестящие, большие кошки, до смешного похожие на лондонских котов — любителей гулять по крышам. Она каталась, мяукая и соблазняя его грациозными позами. Он стоял, подняв хвост трубой, смотрел на нее своими янтарными глазами и временами рычал от восхищения и страсти.

В другой раз на моих глазах стрелой по краю скалы над самой пропастью промчался джейран[40]. Я думал, что это он делал из удальства, от упоения избытком своих сил. Я ошибся. Кондор черного цвета, с белым воротником и красной шеей, упал на него перпендикулярно, как стрела. Некоторое время джейран еще бежал по инерции с вцепившимся в него крылатым всадником; потом кондор начал взмахивать крыльями и вместе со своей жертвой, отделившись от земли, медленно поплыл в воздухе.

Под нами Герат. Необозримое пространство покрыто белыми квадратами плоских крыш. Среди них восемь минаретов необычайной вышины восемьсот лет отражают солнце на своей эмалированной поверхности. Они выложены мозаикой, равной которой нет в мире. Рядом с ними, среди кедров, белеет мрамор ограды — здесь похоронен Джами[41].

Но мы, не останавливаясь, двигаемся дальше.

Глава XI НА РАЗВАЛИНАХ БАЛХА

Мы проехали Меймине и приближаемся к Мазар-и-Шерифу. Пейзажи меняются беспрерывно. Они грандиозны, как в сказках, и романтичны, как в балладах. Скалы — громадные белые куски мела или гранита — покрыты мхом и снегом. Их вершины теряются в тумане, а подножья украшены зеленью кедра и березы. Под ними пропасти переходят в долины, где растут маслины, зреют виноград и гранаты и вечно зеленеют дубы. Водопады, как пущенная из сифона струя воды, шипят, орошая пеной мир, лежащий внизу.

Над пропастями переброшены простые бревна, настолько широкие, что умный конь, осторожно перебирая ногами, отыскивая равновесие, медленно переходит на другую сторону.

У такого перехода я встретил первую группу хозарейских бактриан.

Впереди ехала женщина на большой и злой кобылице. Волосы наездницы были зачесаны гладко и свисали пучком. Вся верхняя часть тела была обнажена до живота. Она была в темно-синих шальварах и золотых туфлях на босую ногу. Загнутые носы туфель упирались в стремена. Меня поразила непомерно малая величина ступни. Поперек седла она держала винтовку. За ней ехали несколько горцев, по виду мало отличавшихся от моих спутников.

Женщина и всадники скрылись за поворотом скалы.

Итак, вот что осталось от Балха.

Когда-то здесь была наружная стена окружностью в сорок верст и такой ширины, что несколько колесниц разъезжались совершенно свободно. Висячие сады, изобретенные в Ване царицей Семирамис в безуспешной попытке пленить армянского царя Ару Прекраснейшего, были здесь в моде. Весь город состоял из висячих садов и дворцов. Среди них выделялся дворец царя из белого мрамора, отделанный внутри черным деревом с золотыми инкрустациями.

Бактрия и Балх были царством шелка. Во времена их расцвета секрет фабрикации шелка знали только китайцы. Во всем остальном мире думали, что он делается из растения, подобного льну. Поэтому все человечество могло закупать шелк только в Китае, а оттуда он вывозился через Балх.

Китайцы для ограждения секрета происхождения шелка совершенно закрыли границы своего государства. Их купцы под конвоем выезжали в нейтральную зону между Балхом и Северным Китаем и, оставляя в ней груды шелка, возвращались назад. Тогда бактриане привозили на это же место другие товары и увозили шелк.

Обе стороны никогда не видели друг друга.