Баку - 1501

Ляман-ханым, слушавшая из боковой комнаты разговор отца с сыновьями, плакала. Она не знала, кто из них прав. Она только горько говорила себе: "Когда Ибрагим сосал мою правую грудь - Исрафил сосал левую. Почему же братья-близнецы, внешне столь похожие, так отличаются друг от друга?" Насколько резким с самого младенчества был Исрафил, настолько мягким, ласковым вышел из материнского лона Ибрагим. Он восхищенно слушал ее сказки, песенки, загадки - ими убаюкивала его мать вместо колыбельных песен. Еще совсем заплетающимся языком повторял за ней стихи; потом стал читать их даже во сне, и стихи эти очень походили на гошма Юниса Имре, которые читала ему, малышу, мать. Впоследствии, когда Ибрагим вырос, он втайне от всех, но не от матери, всерьез занялся сочинительством стихов. Но направленность этих стихов, их содержание резко отличались от того, что мальчик слышал в детстве. Теперь с языка его не сходило имя некоего Хатаи, он, можно сказать, дышал этим образом. "Интересно, кто он?" - думала мать. Давно уже проведала Ляман-ханым о тайной сердечной склонности сына - его влюбленности в соседскую девушку Нэсрин. Но теперь, кажется, и Нэсрин уже забыта! Неужели сын оставит их, откажется от дома?.. Ляман-ханым видела, что теряет своего ребенка, что он день ото дня отдаляется от нее, его помыслами и душой владел лишь образ Хатаи. Ей хотелось войти в комнату, кинуться в ноги мужу Гаджи Баширу, омыть их слезами, умолить его: "Аи, Гаджи, да буду я твоей жертвой - ведь ты отец, употреби свою отцовскую власть! Прикажи Ибрагиму, не позволяй ему уходить из дома! Он не посмеет ослушаться твоего веления..."

Но Ляман-ханым не знала, что ее Ибрагим живет теперь только и только в мире дервишей, что сам глава секты мечтает стать его духовным отцом, обучает его заветам Хатаи, готовит его к великому - по своему разумению будущему, и в это будущее и он сам, и молодой Ибрагим искренне верят. Даже самый строгий запрет Гаджи Башира не сможет проникнуть в сердце, в котором царит воля постигших истину мудрецов. Просто не в состоянии!

***

Дорогой читатель! На дорогах нашего повествования ты еще встретишься с Бибиханым-Султаным, Айтекин, Ибрагимом и Шахом Исмаилом, сыном Шейха Гейдара, известным в то время, как Хатаи. Каждый из них по своему разумению захочет понять это высшее духовное лицо шиитов, военачальника, в четырнадцать лет сумевшего покорить четырнадцать провинций, государя и автора утонченных любовных газелей и "Дехнаме" - поэта Хатаи.

7. КОРШУН

Прорвав серое одеяние горы, высоко в небо вознеслась черная скала. На голом и остром пике ее неподвижно, точно и он был изваян из камня, сидел коршун. Зоркими глазами он оглядывал окрестности, особенно пристально вглядываясь в похожие сверху на ряды разноцветных бусинок, шеренги воинов. Старый стервятник, проживший на свете почти столько же, сколько и эти скалы, узнавал военный лагерь по запаху. Он с наслаждением преследовал войско по пятам: знал - там, где появляется подобное скопище людей, обязательно прольется свежая кровь, будет много трупов - о, эта ароматная, теплая еще кровь!... От предвкушения у старого коршуна перехватывало дыхание. Как ему хотелось приблизить миг блаженства - но он не трогался с места, по опыту зная, что спешить не следует. Сначала должны засверкать, как молнии, прикрепленные к поясам мечи, обрушиться удары на щиты, надо, чтобы из закинутых за спину разноцветных колчанов стрелы засвистели в воздухе. Лишь тогда потечет на землю такая вкусная кровь... Ах, так и хочется кинуться на человека, пока он еще не упал!..

Войско двигалось, и неотступно следил за ним коршун. В мозгу умудренного годами стервятника пробуждались новые и новые мысли. Вскоре эти существа станут его кормом. Странно. Он чует, таких по запаху - столько уже повидал подобных схваток и сражений! И... люди в таком большом количестве собираются вместе только тогда, когда они готовятся стать кормом для стервятников. Кто же их побуждает к этому?! Коршун - не змея и не сколопендра, он не станет пикировать с седьмого неба, чтобы разорвать намеченную жертву. Люди сами убивают себя. Сами! И он не понимает - почему? Вон, пониже его, кружат вороны - охотницы до глаз и мозга человека... Следят... Вкусные глаза и мозги. Неужели это и есть жемчужина природы, царь всего живого - человек? Вот это и есть человек, превосходящий птиц разумом? Почему же то мягкое, вкусное вещество, именуемое мозгом и более всего отпущенное людям, почему оно не предупредит их, не спасет от смерти - от мечей и клювов?

О человек, взгляни на вершину скалы! Смерть в облике коршуна - над твоей головой. Он уже ощущает запах твоей, не пролившейся еще, крови. Даже дыхание задержал... Как и те, летающие ниже, жадные до мозга вороны...