Читаем Баку - 1501 полностью

Самый тяжелый мой грех - то, что я разрешил остаться в Чалдыране Бахрузе-ханым и матери моего наследника Тахмаса Мирзы Таджлы-ханым. Обе они сражались в мужском одеянии. Обеих их, оказывается, позвали битвы во имя славы Родины. Мою Бахрузу взяли в плен, и потом, несмотря на все мои просьбы, Селим так и не вернул ее. Отдал невольницей какому-то придворному поэту. Это было для меня хуже смерти. Моя Таджлы! А моя храбрая Таджлы освободилась, сняв с себя и отдав Месих-беку все свои драгоценности. Ровно три дня, помимо надимов, от меня не отступали три молодых человека. Один из них охранял меня справа, другой - слева, а третий - сзади. Позади меня сражался дервиш Ибрагим! Прекрасным своим голосом он пел то мои нефесы, то свои гошмы, вселял мужество в моих храбрых кази. Когда он, залитый кровью, упал к копытам моего коня, я счел, что обрушилась прикрывавшая меня гора; спина моя осталась открытой. Я не знал, кто это, скрыв лицо под вуалью, сражается справа и слева от меня, считал, что преданные воины. Только когда они упали, пронзенные стрелами, я узнал несчастных. Одной была искусная танцовщица, красавица Айтекин, причину огромной ненависти ко мне которой я так никогда и не узнал; другой была воинственная женщина, бакинка, жена Гази-бека - Султаным-ханым. И их тоже призвала на поле боя Родина. Перед телами этих двух женщин я преклонил колени. Потом я узнал, что даже мой враг Султан Селим велел похоронить их, как подобает хоронить героев. Я был бы счастив, если бы пять моих дочерей - Ханыш, Перихан-ханым, Мехинбану Султаным, Фирангиз-ханым, Шах Зейнаб-ханым, мои сыновья Невваб Кямьяб, Тахмас Мирза, Сам Мирза, Бахрам Мирза обладали таким мужеством, как Айтекин и Бибиханым-Султаным, с такой же силой любили бы свой родной край, родной народ.

Вот уже четырнадцать лет минуло после Чалдыранской битвы. И ни разу никто с тех пор не увидел улыбки на моем лице, навсегда легла на него тень печали. Потому что это я, я сам, воодушевленный своими победами и завоеваниями, уверовав в свою непобедимость, выступил с меньшим по численности войском и допустил ошибки, обрекшие меня на вечные муки.

Я доживаю последние дни моей жизни, дорогие мои потомки! За свою короткую, отпущенную мне богом жизнь я сделал для вас все, что мог. Я старался силой меча объединить наш истерзанный на куски край - вот к чему были направлены все мои завоевания.

Горсть родной земли считал я дороже горсти золота, одно коротенькое слово на нашем языке - выше меры драгоценностей. Во имя вечной жизни обоих - Родины и родного языка - я сделал все, что смог. Не поминайте меня проклятьями! Умножьте то хорошее, что я начинал! Не повторяйте моих ошибок!.. Таково мое завещание. И еще я оставляю вам стихи. Если они доставят вам удовольствие, будет спокоен мой мятежный дух, я обрету в могиле покой. Три залога оставили нам мудрые предки, и я завещаю их вам: наш язык, нашу честь и нашу Родину - берегите же их как зеницу ока!"

КОНЕЦ

1 Надим - дружок.

2 Чихиртма - жаркое из любых компонентов, но с обязательным добавлением яиц.

3 Пир - святое место.

4 Ших - служитель.

5 "Гырх гызлар" - сорок девушек.

6 Дестемаз - молитвенный коврик.

7 Агач - мера длины, равная 600-700 м.

8 Кура - в переводе означает "бурная".

9 "Гиблеи-алем" - звание иранских шахов.

10 Аферин - возглас одобрения, похвала, в смысле "молодец".

11 Амил - сборщик налогов.

12 Яйма - тонко раскатанные шарики теста, слегка испеченные на медной треножнике.

13 Шейх Сафиеддин - родоначальник династии Сефевидов.

14 Езид - здесь узурпатор.

15 Иншааллах (арабск.) - даст бог.

16 Здесь игра слов: гамбар - как слуга, и гамбар - как камень.

17 Ла илаха иллаллах (арабск.) - нет бога кроме Аллаха.

18 Хазры - село в нынешнем Кусарском районе Азербайджана.

19 Мовлана (арабск.) - уважительное обращение к духовным учителям

20 Аруз - форма восточного стихосложения.

21 Баяты, герайлы, гошма, нефес - стихотворные формы азербайджанской силлабической поэзии.

22 Мютриб - танцовщик.

23 Бута - национальный орнамент (бутон цветка).

24 Фарсах - мера длины, равная приблизительно 6 км.

25 Асхабукэлб - герой суры-легенды из Корана.

26 Рум - сокращенное от Эрзерума; одна из провинций Турции.

27 Эрен - мудрец.

28 Джыз-быз - национальное кушанье из потрохов барана.

29 Пити - национальное блюдо из баранины, готовящееся в глиняных горшочках.

30 В то время всех иностранцев, в основном европейцев, независимо от того, были ли они венецианцами, англичанами и пр., называли фиранками (французами).

31 Сарван - погонщик, ведущий караван.

32 Гисасаул-анбия - книга о жизнеописаниях пророков.

33 Сахиб-аз-заман (арабск.) - мессия, пришествие.

34 Искендершан - здесь в иносказательном смысле, т.е. подобный Александру Македонскому.

35 Ханагях - обитель дервишей.

36 Кутаб - изделие из теста, в форме полумесяца, начиненное мясом.

37 Гуладж - мера длины, равная размаху рук.

38 Пятеро под абой - имеются в виду пророк Мухаммед, Али, Фатьма, Гасан и Гусейн (зять, дочь и внуки Мухаммеда).

39 Гёзеллеме, дуваггапма, гыфыл бенди - формы азербайджанской устной народной поэзии.

40 Оба обращения - к первому имаму Али.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. Победный парад Гитлера
1941. Победный парад Гитлера

В августе 1941 года Гитлер вместе с Муссолини прилетел на Восточный фронт, чтобы лично принять победный парад Вермахта и его итальянских союзников – настолько высоко фюрер оценивал их успех на Украине, в районе Умани.У нас эта трагедия фактически предана забвению. Об этом разгроме молчали его главные виновники – Жуков, Буденный, Василевский, Баграмян. Это побоище стало прологом Киевской катастрофы. Сокрушительное поражение Красной Армии под Уманью (июль-август 1941 г.) и гибель в Уманском «котле» трех наших армий (более 30 дивизий) не имеют оправданий – в отличие от катастрофы Западного фронта, этот разгром невозможно объяснить ни внезапностью вражеского удара, ни превосходством противника в силах. После войны всю вину за Уманскую трагедию попытались переложить на командующего 12-й армией генерала Понеделина, который был осужден и расстрелян (в 1950 году, через пять лет после возвращения из плена!) по обвинению в паникерстве, трусости и нарушении присяги.Новая книга ведущего военного историка впервые анализирует Уманскую катастрофу на современном уровне, с привлечением архивных источников – как советских, так и немецких, – не замалчивая ни страшные подробности трагедии, ни имена ее главных виновников. Это – долг памяти всех бойцов и командиров Красной Армии, павших смертью храбрых в Уманском «котле», но задержавших врага на несколько недель. Именно этих недель немцам потом не хватило под Москвой.

Валентин Александрович Рунов

Военная документалистика и аналитика / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное