Бал для убийцы

— С подвала. А у меня там стройматериалы из Германии, мать их. За ними глаз да глаз нужен.

Майя вдруг ощутила холодок под сердцем. Позвоночник мгновенно покрылся отвратительно колючим инеем, почудилось: двинешься с места — и раздастся стеклянный хруст, будто кто-то наступил на елочную игрушку. Майя шагнула к двери, небрежно отодвинув пса — в другое время она ни за что не позволила бы себе подобной вольности, но теперь ей было наплевать. Она вошла в подвал, нашарила рукой выключатель, нажала на кнопку — без надежды, что свет загорится. Однако забранная решеткой лампочка под потолком вспыхнула, и Майя тотчас пожалела об этом.

Она обрадовалась бы, если бы весь мир в одночасье погрузился во тьму. Или если бы у нее самой отказало зрение — лишь бы не видеть маленькое, пронзительно беззащитное тельце на цементном полу, с выпученными глазами и вывалившимся наружу фиолетовым языком. И что-то до озноба знакомое, стянутое и завязанное узлом вокруг Гришиной шеи, полоску красного выцветшего материала, которая вызывала у нее безумную ассоциацию с новогодним маскарадом. И со сладко-восторженным чувством, с каким в детстве она заглядывала под елку в ожидании подарка… Сзади на нее налетел Артур — она обернулась к нему, изо всех сил пытаясь противостоять безумию, уперлась руками ему в грудь и закричала:

— Не входи сюда! Не смотри!!!

Прошлогодний, предновогодний сюжет повторялся, различаясь в несущественных деталях: школьный коридор в лунных полосах там — кабинет следователя здесь, снующие взад-вперед эксперты в обнимку с пожарными — и случайные прохожие за облезлой оконной решеткой, прохожие с озабоченными и все равно счастливыми лицами, понятия не имеющие, что на свете существует смерть…

— Где вы — там убийство, — озвучил эту мысль Николай Николаевич Колчин. — Вы сами-то себя не боитесь, Майя Аркадьевна?

«Боюсь, — чуть не ответила она вслух. — Боюсь, потому что чувствую: вокруг меня все умирают. Стоит мне появиться на школьном маскараде, стоит поднять бокал шампанского в пустом классе и чокнуться с собственным отражением в окне, стоит зайти поздравить с Новым годом близкого друга (то есть теперь я так его воспринимаю)… то есть произвести самые безобидные действия — и…

И это делает меня опасной — впору надеть на себя смирительную рубашку, попросить, чтобы зафиксировали на кровати и заперли на замок за дверью с окошечком».

— Почему он это сделал? — спросила она, собственно, ни к кому не обращаясь. — Мальчик его все равно не опознал — какой смысл убивать? Когда его отпустили?

— Вчера, — устало, почти брезгливо ответил следователь — видимо, ему до печеночных колик надоело отвечать на этот вопрос — вопрос, вполне способный положить конец его карьере.

— И даже не проследили за ним?

Он вздохнул.

— У вас какие-то прозападные представления… Чтобы за кем-то проследить, необходимы люди и техника. Чтобы получить людей и технику, необходимы основания. Если бы существовала хоть малейшая зацепка — я имею в виду участие Гоца в поджоге музея и убийстве охранника: отпечатки пальцев на разбитом шприце, кровь или бензин на одежде… Ничего.

После продолжительной паузы Майя робко спросила:

— Его еще не нашли?

— Ищем, — лаконично ответил Николай Николаевич. — «Волгу» засекли на выезде из города, приказали остановиться, однако он не отреагировал. Начали преследовать, Гоц выехал на проселок, застрял, бросил машину и убежал через лес. Все дороги перекрыты, ориентировки разосланы, так что далеко ему все равно не уйти. Он и сам это понимает, так что… Словом, я уверен, что он отлеживается где-то рядом, здесь.

— И что вы намерены делать?

— Осуществлять обычные розыскные мероприятия. Установим круг его родственников, знакомых, подруг, любовниц. Пошлем туда людей. Кстати, он может прийти к вам — вероятность, конечно, мизерная, но и исключать ее опасно. Пожалуй, я отправлю с вами Геннадия Алакина, вы не против? Вы должны его помнить, он подвозил вас…

— Не стоит, — возразила Майя. — Я все-таки не подруга и не любовница.

— И все же вам не нужно оставаться сейчас одной. Сходите в гости к Бродниковым, мой вам совет…

— Пожалуй, я так и поступлю, — покорно ответила она, поднимаясь со стула и направляясь к выходу. И с усмешкой представляя себе лицо Риты при ее появлении — будто та вместо лимонада по ошибке выпила стакан нерафинированного подсолнечного масла. И лицо Севушки, будто тот по нелепой случайности проспал собственную инаугурацию. Вдвоем они вполне способны спустить Майю с балкона без парашюта — не потому, что испытывают к ней сильную неприязнь, а просто — из соображений личной безопасности.

Вокруг тебя все умирают, Джейн.

Эта фраза крупными буквами была написана на искаженном лице Артура, когда там, в подвале, он с ходу прорвал жиденький Майин кордон и упал на колени перед телом Гриши. Упал так, что она отчетливо услышала стук, хотя — вот черт, разве может цементный пол отзываться таким стуком…

Она ждала, что он закричит. И страстно хотела этого, потому что те демоны ада, что переполняли его душу, требовали выхода. Однако Артур решил по-другому.