Бал цветов

— Розанчик знает ещё меньше, чем ты! На уроках наш дорогой граф появлялся крайне редко. Он носился по всему Парижу в поисках приключений. И обычно находил их, в виде шпаги какого-нибудь наглеца. Так и сложилась его слава лучшего дуэлянта в шестнадцать лет. Точнее, даже раньше!! В шестнадцать он закончил образование, и несчастные педагоги не знали, как вернее оценить его способности.

— Очень хорошо понимаю их затруднение, — покачала головой Виола.

— Я тоже. Но это всё — лишь малая часть того, что было в его жизни.

"Да уж!" — подумала Виола, вспомнив, чем сейчас занят Гиацинт.

— Тем не менее, я думаю, вы будете счастливой парой. Его не удавалось укротить никому, а ты добилась этого совсем просто, позволив ему только поцеловать край твоего платья, кончики пальцев…

— Если бы так и было, как ты говоришь! А вдруг он уйдёт? — сомневалась фрейлина.

Фиалка обняла сестру за плечи:

— Он тебя Любит, в этом всё дело. Ты не старалась удержать его, потому что поняла — это глупо: он никуда не уйдёт от тебя.

Виола невольно засмеялась:

— Ой, сестра, какая ты монахиня?

— Самая обыкновенная, — убеждённо отвечала Фиалка. — Я вас вижу со стороны, мне виднее. Ты и он — просто пара, соединённая на небесах.

Виола улыбнулась с лёгкой печалью:

— Если бы ты ещё могла доказать это нашей мамочке…

II

В этот самый момент, когда происходил разговор двух сестёр, достойный лорд Гладиолус бродил в раздумьях по пустой приёмной, где он недавно встретил призрак своей первой Любви. Внезапно он почувствовал за спиной чей‑то пристальный взгляд. Лорд оглянулся. На лестнице, спускавшейся сверху, стояла она.

— Глэд!

— Рута? — он не поверил своим глазам.

Фрау Рододендрон спустилась и подошла к нему.

— Рута!

Лорд взял её руки в свои. Сорок лет прошло или не сорок, а для него она навеки останется прежней. Альпийской Розой.

Они, как в те далёкие времена в Швейцарии, ходили, взявшись за руки, по пустынному залу. И говорили… Им много чего надо было рассказать друг другу.

— Рута, почему ты фрау Рододендрон, а не баронесса Шток‑Роза? — несмело спросил лорд.

— Глэд, я тебе отвечу! Мой дарагой муженёк приказал долго жить через два года после свадьбы. Я имела больших неприятностей с его наследством, и теперь германское поместье полностью разорилось. Я решила плюнуть на всё и сказала себе: "Рута, девочка, если ты не хочешь иметь головную боль от етого наследства, то вернись в Швейцарию и живи как жила".

Я и вернулась. Правда, потом ещё два раза была замужем, но лучше, чем в первый раз, не получилось: они оба живы. Правда, мы развелись, и я снова свободна. — Она вдруг опустила глаза. — У тебя, конечно, всё не так, Глэд. Она — настоящая леди, у вас куча детей…

Лорд почувствовал, что она будет рада, если узнает правду.

— Да, дорогая, она была леди, но детей у нас нет и не будет. Я уже десять лет — вдовец.

— Да Боже ж мой! — непосредственно воскликнула фрау. — Так ты, значит, тоже свободен! Тогда почему не делаешь мене предложение?

Лорд не выдержал и засмеялся. Это было, конечно, против английских законов приличия, но он снова чувствовал себя как в молодости. И он забыл, что он лорд, и стал просто человек: Глэд Гладиолус.

— Понимаешь, разве можно так сразу? — притворно ужаснулся он, пряча улыбку.

— Как я могу любить такое чудовище!? Сорок лет ему мало для того чтоб узнать человека и сказать: "Рута, девочка, я имею тебе сказать пару слов. Мы не бог весть как молоды, но возьми меня себе в мужья, и я тебе скажу спасибо".

Гладиолус покачал головой.

— Рута, я тебя обожаю. Англичанки ничего не смыслят в таких делах, как "сказать пару слов".

Она смутилась.

— Прости, Глэд.

Ему было забавно слушать, как она понижает голос, когда говорит серьёзно и пытается выглядеть "леди", и как сбивается на свой особенный акцент, когда сердится. Боже! Потерять сорок лет — это преступление.

"По совести, надо бы заточить меня в Лондонский Тауэр", — подумал лорд. А вслух сказал:

— Ничего, у нас ещё всё впереди, дорогая…

III

Шиповничек в тот момент тоже шла по коридору, но в сторону противоположную той, куда убежала Виола. Естественно, она думала о Любви и о Пассифлоре.

Юная мадемуазель ушла с обеда и решила немного прогуляться. Вот в таких решениях и узнаёшь потом руку судьбы! Но пока…

Шиповничек просто шла и размышляла:

— Если бы я была так прекрасна как она, я бы тоже стала монахиней. Что ж удивительного, она просто ангел небесный, где же найти ей подходящего земного кавалера? Она достойна только Бога. Я, по сравнению с ней, просто сорная трава!

— И вовсе нет, мадемуазель, — услышала Шиповничек незнакомый приятный голос. — Вы очаровательны, мадемуазель, поверьте поэту!

Шиповничек подняла глаза. В своём самобичевании она и не заметила, как зашла на дальнюю половину дворца, в музыкальный зал рядом с библиотекой. Более того, она не заметила, что говорит вслух то, о чём думает.

Перед ней сидел молодой человек в ярко-жёлтом атласном костюме и в алом плаще. В руках он держал лютню.

— Кто вы? — удивилась Шиповничек.

— Я — Адонис Вернали, придворный музыкант.

— А что вы здесь делаете один?