Бал в небесах

Дейк ощутил этот страх. Новая могучая сила ворвалась в мозг Дейка. Она бросила его вперед, и он неуклюже побежал на негнущихся ногах. Руки его болтались, как плети. Нырнув в двери, которые едва успели открыться, Дейк поскользнулся и покатился по полу к столику, возле которого стояла высокая женщина. Он ударился о столик и сел. Все пятеро подошли к двери и выйдя на улицу, остановились в освещенном полукруге. На противоположной стороне улицы что-то заметалось в темноте и покатилось, издавая странные гортанные звуки. Тогда пятерка вернулась назад. Мигель Ларнер подошел к Дейку. Глаза Мигеля были огромны, они висели в полной черной пустоте безо всякой опоры. И во всем мире не было ничего, кроме глаз Мигеля Ларнера. Маленькие пальчики ухватились за краешек души Дейка и потянули на себя. Дейк опрокинулся в черноту.

На диораме бассейна Мигеля было безоблачное весеннее утро. Дейк снова закрыл глаза. Он погрузился в прошлое. Ему было восемь лет. Над его головой горели ослепляющие лампы операционной. В голове зазвучал гулкий голос, идущий, казалось, из длинного туннеля:

"Мммм-газ! мммм-газ! мммм-газ!"

А потом странное пробуждение – увеличенные лица родителей, стоящих у его кровати – громадные лица, подвешенные под странными углами.

– Как ты себя чувствуешь?

Голос эхом отдавался в длинном пустом туннеле.

Дейк еще раз открыл глаза. Он сидел на шезлонге рядом с бассейном. Мигель и незнакомец смотрели на него с тем холодным спокойствием сверхчеловеческой сосредоточенностью, которую он видел в вестибюле – когда? Годы назад или минуту?

Губы Мигеля зашевелились.

– Мистер Лорин, Мистер Мерман.

– Как поживаете? – Дейк изо всех сил старался подавить безумный смех, вызванный у него формальностью, с которой их познакомил Мигель. Все-таки ему удалось справиться с собой, и смех замер у него в горле.

У Мермана было лицо юноши с глазами старика.

– Вы хорошо сделали, – сказал Мигель, – что оказались в зоне восприятия Джонни. Иначе поступок Карен, совершенный ею из чистого упрямства, оказался бы совершенно бесполезным. Сейчас ее привезли сюда. Она хочет повидать вас. Я ее позову. Но, пожалуйста, не разговаривайте с ней.

Похоже, что никакого ответа от Дейка и не требовалось. Мигель быстро взглянул на Мермана и кивнул. Дейку показалось, что они что-то сказали друг другу, хотя он ничего не слышал. Затем к бассейну подошла Карен и остановилась с противоположной стороны, у бортика, и посмотрела на Дейка. Он был поражен изменениями, происшедшими с ней. Ее лицо было бледным и измученным, а глаза стали огромными. Губы Карен дрожали, как у старухи, пальцы теребили подол юбки. В глазах ее неразрывно смешались два чувства: живой, теплый интерес к Дейку и тупое, безнадежное выражение, какое бывает у собаки, которую слишком часто колотили.

Мигель кивнул ей, и Карен пошла прочь, тряся головой и бормоча себе под нос что-то неразборчивое.

– Что с ней произошло? – спросил Дейк.

– Я расскажу вам, но помните, что вам все равно не понять всего. Позднее… если ваши возможности окажутся большими, чем я предполагаю, вы сможете понять до конца, что случилось. Запомните, то, что я сейчас скажу. Два экрана пробиты. Третий сильно поврежден. Ей потребуется много времени для полного восстановления. Она пробудет здесь очень долго, Дейк Лорин.

– Что все это значит? – спросил Дейк. И тут же почувствовал бессмысленность собственного вопроса. Мигель Ларнер подошел к бассейну и сел на бортик, свесив ноги в воду и повернувшись своей бронзовой спиной к Дейку. Дейк перевел взгляд на старчески-юное лицо Мермана, и тут вдруг заметил какое-то движение на каменном полу террасы.

Несколько маленьких обнаженных фигурок двигались в яростном змеевидном танце к его коленям. Фигурки были четырехдюймовой высоты, а вместо лиц у них были звериные морды. Дейк инстинктивно поджал ноги. Тогда они бросились к ножкам его стула.

Сквозь подступающий ужас в его мозгу всплыли слова Карен:

"Предполагается, что ты должен сойти с ума, мой друг. Не забывай об этом. И борись, борись до конца".