Бал. Жар крови

Они ушли, и в пустой гостиной взревел оркестр. Антуанетта видела, как госпожа Кампф поднялась, подбежала к окну и прислонилась лицом к холодному стеклу («Совсем как я», — подумала Антуанетта). Часы пробили половину одиннадцатого.

— Боже мой, боже мой, но где же они? — волнуясь, прошептала госпожа Кампф. — Ах, черт бы побрал эту сумасшедшую старуху, — добавила она почти вслух и тут же зааплодировала и закричала, смеясь: — Ах! Чудесно, очаровательно! Я не знала, что вы так прекрасно танцуете, Изабель.

— Она танцует прямо как Жозефин Бейкер [18], — раздался голос Кампфа с противоположного конца гостиной.

Как только танец закончился, Кампф крикнул:

— Розина, я веду Изабель в бар, не ревнуйте.

— А вы нам не составите компанию, дорогая?

— Минутку, если позволите, надо отдать прислуге кое-какие распоряжения, и я тут же к вам присоединюсь…

— Я целый вечер собираюсь флиртовать с Изабель, предупреждаю вас, Розина.

Госпожа Кампф нашла в себе силы засмеяться и погрозить им пальчиком, но не смогла произнести ни слова и, как только осталась одна, снова бросилась к окну. Слышно было, как по проспекту проезжают автомобили, некоторые из них притормаживали перед домом, и тогда госпожа Кампф жадно вглядывалась в темную зимнюю улицу, но машины удалялись; звук мотора становился все слабее, пока окончательно не таял в темноте. По мере того как шло время, автомобилей становилось все меньше и меньше, и в течение долгих минут никакие звуки уже не раздавались на пустынном, как в провинции, проспекте. Лишь на соседней улице звенел трамвай да доносились далекие гудки, приглушенные расстоянием…

Розина тряслась как в лихорадке. Без пятнадцати одиннадцать. В пустой гостиной часы издавали негромкие торопливые удары в аргентинском ритме, энергичном и четком. Им настойчиво вторили часы в столовой, а с другой стороны улицы, с фронтона церкви, раздавался медленный и торжественный бой, тем громче, чем дальше продвигались стрелки.

— Девять, десять, одиннадцать! — кричала госпожа Кампф в отчаянии, поднимая к небу руки, покрытые сверкающими бриллиантами. — Но что же это? Ну что же случилось, Господи Иисусе?

Альфред и Изабель вернулись. Все трое молча смотрели друг на друга.

Госпожа Кампф нервно произнесла:

— Это довольно странно, вам не кажется? Как бы что-нибудь не стряслось…

— О, моя дорогая, разве что землетрясение, — сказала Изабель, и в ее голосе слышались триумфальные нотки.

Но госпожа Кампф все еще не готова была признать поражение. Теребя жемчужное колье, она сказала охрипшим от тревоги голосом:

— Ах, это еще ничего не значит. Представьте себе, на днях я была у своей подруги, графини Бруннеллески, и первые гости начали прибывать без четверти двенадцать. Так что…

— Хозяйке это доставляет столько беспокойства, столько волнений, — сочувственно шептала Изабель.

— Ну что ж… Надо привыкать, не так ли?

И тут раздался звонок. Альфред и Розина бросились к дверям.

— Играйте, — крикнула Розина музыкантам.

Они тут же заиграли блюз. Но никто не появился. Розина не могла больше выносить неизвестность. Она позвала:

— Жорж, Жорж, кто-то звонил, вы разве не слышали?

— Это от Рея мороженое принесли.

Госпожа Кампф взорвалась:

— Уверяю вас, что-то случилось: несчастье, недопонимание, или была указана не та дата, не тот час! Десять минут двенадцатого, уже десять минут двенадцатого, — повторяла она в отчаянии.

— Ну, так теперь уже не долго ждать! — громко объявил Кампф.

Все трое снова уселись, но больше никто не говорил. Слышно было, как слуги хохочут на кухне.

— Скажи им, чтобы они замолчали, Альфред, — наконец попросила Розина дрожащим от бешенства голосом. — Иди же!

В половине двенадцатого появился пианист.

— Следует ли еще подождать, мадам?

— Нет, уходите, уходите! — вдруг завопила Розина. Казалось, что у нее начинается припадок. — Вам заплатят, и убирайтесь отсюда! Бала не будет, ничего не будет: это оскорбление, издевательство, заговор врагов, они хотят нас скомпрометировать, а меня — так просто загнать в могилу! Если кто-нибудь явится сейчас, я не хочу их видеть, слышите? — продолжала она со все большим негодованием. — Скажете, что меня нет, что в доме тяжелобольной или покойник — все, что хотите!

Мадемуазель Изабель усердствовала:

— Ну что вы, дорогая, еще есть надежда. Не переживайте так, вам станет плохо… Разумеется, я понимаю, что вы испытываете, бедняжка, но люди так бессердечны, увы!.. Альфред, вам следовало бы поговорить с ней, приласкать, утешить…

— Какая комедия! — побледнев, прошипел Кампф сквозь зубы. — Розина, замолчите вы наконец?!

— Послушайте, Альфред, не кричите же, наоборот, приласкайте ее…

— Неприлично так вести себя! — Он резко повернулся и набросился на музыкантов: — А вы что еще здесь делаете? Сколько вам причитается? И убирайтесь поскорее, ради всех святых…

Мадемуазель Изабель медленно собрала боа из перьев, лорнет, сумочку.

— Наверное, лучше мне уйти, Альфред. Разве что я могу быть вам чем-нибудь полезна, бедный мой…