Баламут 2

— Не понимаю, но уважаю и такое мнение… — заметно успокоившись, буркнул будущий Император, несколько секунд сверлил меня испытующим взглядом, а затем достал из стола два футляра с гербами, положил на стол и пододвинул ко мне: — …поэтому моя благодарность за все, что вы сделали для Империи и моего рода, насквозь неофициальна. Тут — Алмазный Крест с мечами и Юрий первой степени[2] с ними же, а в вашем идентификаторе появились оба этих ордена и новый почетный титул «Опора Долгоруких» за номером один. Банковский счет существенно потяжелел. А на комм вот-вот упадет мой личный контакт: я вам обязан и жалую правом обращаться ко мне напрямую.

Пока я переваривал этот монолог, Владислав Мстиславович встал с кресла, подождал, пока встану я, протянул мне руку и… озвучил еще одно весьма своеобразное утверждение:

— Я действительно пытался вас понять, поэтому ордена и все остальное вручаю от имени рода. А от себя лично говорю спасибо…

…Из дворца уехали все также инкогнито. К сожалению, вдвоем, оставив Язву заниматься текучкой и готовиться к «похищению» Нелюбиных. Пока рулили по подземному тоннелю, молчали, думая о чем-то своем. А после того, как покинули «подземелья» и выехали под моросящий дождь, невольно вздохнули. Вернее, вздохнул я, так как ненавидел такую погоду. И, врубив дворники, ткнул в сенсор включения подогрева сидений, хотя в салоне было тепло.

— Представил, каково в дождь шарахаться по тайге? — спросила Бестия, дождалась утвердительного кивка и продолжила свою мысль: — Откровенно говоря, я тоже не представляю себя в Багряной Зоне осенью или, тем паче, зимой. Ты только не подумай, что я переду-…

— Даш, я в тебе НЕ сомневаюсь… — мягко сказал я и накрыл ладонью ее руку, лежащую на подлокотнике, и озвучил мысль, пойманную за хвост: — Но если ситуация с корхами как-нибудь утрясется, то буду проводить в Большом Мире намного больше времени, чем на Базе. К примеру, в уютном домике в Дагомысе.

— Зимой на черноморском побережье тоже не очень комфортно. Но всяко лучше, чем в тайге… — сказала она, невидящим взглядом уставившись в окно. А через некоторое время вернулась в реальность и повернулась ко мне: — Что касается домика… Знаешь, три последних дня меня мучило желание наплевать на все и вся, улететь в Дагомыс и провести в том домике хотя бы день и две ночи. Но бросать тут Язву, занимающуюся моими делами, было бы крайне непорядочно, и я молчала. А сегодня у нас встреча с Нелюбиными.

— Можем улететь завтра днем… — предложил я. — Да, меня плющит от отсутствия информации о происходящем в Зоне, но на ближайшие несколько суток мы все равно привязаны к Большому Миру. Да и от присутствия на коронации, слава богу, отбоярились, а торчать в четырех стенах и жить одной игрой со смертью порядком надоело.

На самом деле я радовался возможности жить игрой со смертью, так как все остальное время ломал голову, размышляя о будущем, в котором рядом со мной будет находиться Дарья Ростиславовна. Причем в роли «ни на что не претендующей женщины». Но признаваться в том, что мне не по себе, было глупо, поэтому приходилось находить другие, менее болезненные темы для разговора. Что, как правило, удавалось. Вот и в этот раз Долгорукая благодарно дотронулась до моего предплечья, пообещала организовать билеты через незаменимую Шахову и потерялась в новеньком комме. А я сосредоточился на управлении автомобилем, так как столичный траффик был для меня слишком насыщенным даже в выходные, а в пятницу во второй половине дня казался сущим кошмаром.

Как и следовало ожидать, Язва пообещала, что мы улетим на моря на том рейсе, на котором захотим, и не на шутку обрадованная Дарья начала… учиться расслабляться. Сначала сдвинула сидение до упора назад, опустила спинку градусов до тридцати, скинула кроссовки, поставила правую стопу на сидение и украдкой посмотрела на меня. Потом сообразила, что кто-кто, а я даже не подумаю ей что-нибудь запрещать, и «осмелела»: покопалась в ИРЦ, нашла радиостанцию с подходящей музыкой и начала экспериментировать с громкостью. А когда заметила, что я отбиваю забойный ритм, постукивая по рулю, добавила басов, легла, закинула ноги на переднюю панель и закрыла глаза. Правда, от силы через минуту почувствовала небольшой дискомфорт и «забрала» мою руку, зато балдела всю оставшуюся дорогу. Судя по тому, что я чувствовал через щуп, по полной программе. А когда сообразила, что мы как-то уж очень долго стоим, открыла глаза и поняла, что мы уже в гараже, нехотя вырубила ИРЦ и криво усмехнулась:

— Ты не поверишь, но я так не отдыхала лет с пяти. Ибо «уважающей себя дворянке невместно терять лицо даже наедине с самой собой»!

— Наедине с самой собой терять лицо действительно невместно. Ведь камер вокруг видимо-невидимо! — «хмуро» подтвердил я, сделал небольшую паузу и улыбнулся: — А в моем присутствии отрывайся так, как требует душа!