Баламут (СИ)

— Мне твоих детских историй по самое горло хватило, можешь не повторять. Вижу я тебя насквозь. Придумал себе, по малолетству, великое задание и побежал, поддерживая портки, пока мамки с няньками причитают. А что имеем в итоге?

Кривда положил руку на плечо княжича.

— Сбежал из дома, сгубил где-то дядьку, насочинял с три короба…

Он поцокал языком.

— Да ещё и у матушки украл медальон золотой, цены немалой. Как не стыдно? Князь дома от позора такого сгорает, за тебя волнуется, места себе не находит, а ты тут по лесам бегаешь и с муравьями воюешь?

Алёша, устыдившись, потупил взор.

— Я взял его для правого дела, — сказал он тихо. — Не для игры и не для продажи, ради сластей. А для спасения княжны.

— Кстати, где медальон? — спросил боярин.

— Потерял, — буркнул Алексей.

— Врёшь, княжий сын, — сказал Кривда и со значением посмотрел на Баламута.

— А что это ты на меня косые взгляды кидаешь, — возмутился наёмник, — может это ты сам его где-то припрятал или потратил на покупку шапки своей соболиной?

— Куда ты дел медальон? — продолжил Кривда, обращая на Баламута внимания не больше, чем на копошащегося под ногами жука.

— Куда посчитал нужным, на то дело и отправил, — сквозь зубы повторил Алексей, сгорая от стыда.

Он увидел, что Баламут тянется к кошелю, чтобы отдать украшение, но так обжёг его взглядом, что тот замер.

— Эх-эх-эх, — Кривда покачал головой. — Всё, княжий сын, недосуг мне в твои детские игры играть. Садись на коня, верну тебя к отцу.

— Я никуда не поеду.

— Не заставляй меня силком волочь тебя в Псков. Ты же не хочешь связанным, поперек лошадиного крупа, до самого отчего дома ехать?

— У нас свои дела, куда важнее твоих. Если ты этого не понимаешь — ступай своей дорогой, боярин, а если ты встанешь у меня на пути, то.

— То что? — быстро спросил Кривда. — Что тогда, а? За меч возьмёшься, щенок?

— Как ты смеешь так со мной говорить! Я сын князя.

— Вор и выдумщик ты. Постыдился бы, вечная зима, Мара, какая-то, бабкины сказки, тьфу.

— Это правда! Правда!

Вздохнув, Кривда схватил Алексея за локоть и потащил к своему коню.

— Это правда! Отпустите! — орал княжич, упираясь. — Мара придёт на землю и опустится вечная ночь!

— Эй, боярин, — крикнул Баламут, — дай-ка я с тобой поговорю. Как у нас, простых людей, принято, с такой сволочью, как ты, общаться.

Кривда остановился, обернулся, с искаженным от гнева лицом. Напрасно. Баламут подскочил к нему и от души кулаком врезал в челюсть. Боярин рефлекторно схватился за лицо, отпустив руку княжича.

— Лёша, беги!

Юноши ломанулись сквозь кусты в гущу леса, как два перепуганных зайца. Сзади слышался свист и улюлюканье — в погоню пустились дружинники боярина.

— Как думаешь, — выкрикнул на бегу Баламут, сигая через кусты, что твой лось, — ещё не поздно начать всё с начала? Кажется, мы с твоими друзьями взяли неверный тон беседы. Нам надо бы всем успокоиться. Подумать. Эй, ты где?

Бедный Алексей, давно забывший, что такое длительный бег на своих двоих, не преодолел и ста саженей, как сзади на него навалились боярские люди и повалили на землю. Баламут, привыкший к внезапному бегству, особенно после злоупотребления пивом, вырвался вперёд, но резко остановился, пропахав каблуками сапогов землю, развернулся и ринулся на врагов. Зазвучала ругань, звонкие удары, замельтешили в воздухе кулаки. Борьба не заняла и пары минут, как они вдвоём с княжичем оказались повалены на землю и скручены.

Их притащили обратно на поляну, где ещё догорал костёр. Конь Цезарь, встревоженно дёргая ушами, с тоской посмотрел на своего хозяина.

— Пустите, волчары, — орал Баламут, отчаянно брыкаясь. — Из-за вас, гады позорные, зима на веки вечные настанет! Когда у вас от мороза уши отвалятся, будете ещё меня вспоминать и себя винить! Гады, пустите, кому говорю!

— Прекрати глотку драть, пёс, — сказал Кривда, держась за челюсть.

— Отпустите нас, — крикнул Алексей, — я сын вашего князя, я вам приказываю!

— Держите его, да чтоб не вырвался.

Двое дружинников скрутили верёвкой Алёше руки за спиной. Кривда повернулся к Баламуту, вытер ладонью кровь с разбитой губы, сплюнул. Отвесил пощёчину наотмашь.

— Есть же хорошие бояре на земле русской, — скривился Баламут, — да вот не свезло мне, с такой сволочью как ты встретился.

— Сейчас мы глянем, кто из нас двоих сволочь.

Кривда сорвал с пояса Баламута кошель, развязал тесёмки.

— Это — что?

Он поднёс к самому носу наёмника золотой медальон, переливающийся светом десятков драгоценных камней.

— Так ты мало того, что пёс шелудивый, ни роду, ни племени, — сказал боярин. — Так ты ещё и вор?

— Неправда! — отчаянно закричал княжич. — Это я ему медальон подарил за своё спасение.

— Помолчи, сопляк, — огрызнулся Кривда. — Он вор, а с ворами у нас разговор короткий.

Боярин мерзко ухмыльнулся, посмотрел на княжича, затем снова на Баламута.

— Этого бродягу — повесить.

— Отпустите его, сволочи, — закричал Алексей, срываясь на унизительный фальцет.

— Заткните пацана уже! — рявкнул Кривда.