Баланс столетия

В конце января Манеж посетили Александр Яковлев и Вадим Бакатин. Их знакомство с экспозицией продолжалось почти полтора часа. Они разговаривали с Белютиным о культуре, о ее отношении с политикой, возможностях воздействия на зрителя. «У вас здесь настоящее государство свободы: очень красиво и как-то особенно легко дышится». Белютин сказал о предложении американских дилеров приобрести выставку целиком, вместе с запасниками Абрамцева, за 200 миллионов долларов.

«А что бы вы лично хотели?» — «Идеальный вариант: сохранить целиком как музей современной живописи». — «А стоимость закупки?» — «Художники готовы подарить свои работы. Все-таки их четыреста человек». Минутное молчание. «Вы правы. Правда, вы плохо себе представляете нынешнее положение в государстве. Но на предложение Америки соглашаться нельзя — это же национальное достояние».

Что значило их мнение? В каком качестве они выступали? Избрание президента произошло годом раньше. Одновременно был сформирован президентский совет во главе с Александром Яковлевым. Но от совета Горбачев поспешил избавиться, и в середине лета 1990 года Яковлев ушел в отставку. Тем не менее он оставался в центре внимания настороженно наблюдающих за происходящим москвичей — никто не забыл, что мнение избирателей по поводу сохранения Советского Союза было просто проигнорировано, хотя результаты референдума были совершенно однозначны: Советский Союз должен существовать.

Ходили слухи о дружбе Александра Яковлева и Вадима Бакатина, о том, что в конце лета они проводили вместе за городом выходные дни. Горбачев ведет переговоры с Ельциным и Назарбаевым и якобы подготавливает снятие министра госбезопасности Крючкова. Его место действительно займет Бакатин.

Однако во всех областях — в жизни, экономике, культуре — царила сумятица, свидетельствовавшая об ослаблении роли президента. Выставка «Новой реальности» была единственной, которую Министерство культуры собиралось отправлять в Соединенные Штаты в 1991 году в рамках государственной программы. Казалось, не было оснований проверять ход подготовки. Но когда в Манеж приехал представитель таможни, чтобы осмотреть и опломбировать приготовленный к отправке груз, выяснилось, что его даже не начали упаковывать. Картины стояли в штабелях, в то время как американские партнеры уже готовы были их принимать в аэропорту Кеннеди. Ответственность за выставку Генрих Попов передоверил некоему дельцу из общественной организации. Под предлогом, что у министерства не оказалось средств.

Выставка все же ушла. А за верную и безотказную службу Генриха Попова в 1998 году назначили заведующим отделом культуры в аппарате Государственной Думы, его помощник Андрей Аникеев возглавил такой же отдел в аппарате Совета Федерации. Главное условие всех реформ и «перестроек» — неизменность проверенных советским режимом кадров — будет соблюдено. В то, что эти люди способны полностью измениться, как и в то, что их хозяева могут обрести иные цели, чем захват власти, верили только иностранные журналисты и так называемые теоретики в области советского искусства. Может быть, просто не разбирались в происходящем. Может, разбирались слишком хорошо.

Следующей полосой препятствий стало оформление выезда Белютина и двух его учеников, которых должен был сопровождать заместитель Генриха Попова. Все они пересекали советскую границу впервые. Бюрократические формальности были затянуты настолько, чтобы художники не смогли попасть на вернисаж: самолет приземлился в Нью-Йорке после открытия выставки.

Но американская сторона сделала все, что возможно и почти невозможно. Машина у трапа в аэропорту Кеннеди. Обращение старшей стюардессы к пассажирам с просьбой задержаться на своих местах, чтобы пропустить беспрепятственно художников. Частный самолет. И посадка на поляне у музея среди дожидавшейся героев дня толпы. Встреча состоялась! Студенты. Преподаватели. Художники из соседнего Вудстока, исторического центра американских живописцев (знаменитые фестивали рок-музыки появятся в Вудстоке позднее). Критики из Нью-Йорка.