Балансовая служба

Митрохин искупался в реке, выбрался не берег и растянулся на теплом песке. Некоторое время он просто лежал, наслаждаясь жизнью. Потом перевернулся на живот, взял в руку палочку и нарисовал на песке знак доллара. Что тоже доставило ему приятное чувство. Последнее время он только и делал, что думал о деньгах. Местные средства расчета – треугольные кусочки керамики вызывали у него стойкое отвращение. В них не было силы.

Все, что на них можно купить, – незатейливая еда, грубая одежда, любовь продажной девки. Когда же он вспоминал зеленые ассигнации, в его мозгу рождалось сладостное чувство, а по позвоночнику пробегал холодок. Вот он заходит в свой кабинет, открывает сейф и видит аккуратные ряды пачек.

Любую можно взять, подержать в руках. От нее распространяется фосфорическое сияние и льется из ладони в организм нектар жизненной силы.

Можно сжать пачку в руке и провести по краю ассигнаций большим пальцем, чтобы услышать волнительный треск. Можно сорвать банковскую ленту и загрузить доллары в счетчик купюр или, что еще приятнее, пересчитать деньги лично. На ощупь они вовсе не такие гладкие, как может показаться, – если пальцы достаточно чувствительные, можно даже ощутить, какая рифленая у них поверхность. Иван Васильевич досконально знал, какие на ощупь доллары, и мог различить номинал любой купюры с закрытыми глазами.

Любовь к деньгам поселилась в его сердце рано.

В детстве ему вечно их не хватало. Родители жили небогато и не считали нужным снабжать ребенка деньгами. Давали только сорок копеек на завтраки.

Иногда – на мороженое.

Все началось с увлечения нумизматикой. Первую свою монету Ваня Митрохин нашел на улице.

Он и сейчас помнил тот день. Вот он идет в школу вдоль железнодорожного полотна, помахивая сумкой со сменкой, и неожиданно видит у кромки асфальта в луже стаявшего снега маленький серебристый кружок. Монетка хорошо сохранилась и после чистки зубной пастой заблестела, как новая.

Австро-Венгрия. 1910 год. Натуральное серебро, между прочим. Вторую монету он выменял у приятеля за мешок солдатиков. Разумеется, с цветными ковбоями, привезенными из Венгрии дядей Володей, и кавалеристами отечественного производства расставаться было очень грустно, но американская денежка с профилем бородатого мужика и домом с колоннами интриговала его куда больше.

И потом пошло-поехало. В родном Белгороде обнаружился небольшой развал, где по выходным собирались подпольные коллекционеры. В советское время это хобби не считалось безобидным, подпадая под грозную статью. Поэтому Ваня скрывал свое увлечение, сообразив, что может нажить крупные неприятности. Коллекцию он прятал в старом табурете, валяющемся с незапамятных времен в кладовке. Табурет этот был особенным, потому что имел секретный ящичек. Сиденье запиралось на засов и откидывалось при желании, открывая доступ к небольшой нише. Туда Ваня и прятал заветный альбом. Митрохин обожал пересчитывать монеты, взвешивать их в ладони, ощупывать выпуклость рисунка. Его коллекция росла день ото дня. Постепенно в ней появились настоящие раритеты, составлявшие его гордость. Пара дореволюционных медных пятаков редкой серии. Они вызывали у него ассоциации с охваченным огнем революционных волнений Петроградом. Германская юбилейная марка прошлого века. Глядя на монету, Митрохин переносился в маленький баварский городок с каменными мостовыми и белыми домиками в немецком стиле. Была в его коллекции даже одна римская истертая монета с точеным профилем Цезаря. Он отдал за нее целое состояние, копил на завтраках несколько месяцев, и только через много лет, будучи уже студентом Белгородского университета, узнал, что монета – подделка. Тот тип с прозрачными голубыми глазами и редкими усиками попросту обманул мальчишку. Митрохин видел потом, как обманщика забирала милиция.

Больше на развале он не появился. Мужики говорили, что ему впаяли статью за валютные операции и отправили на север валить лес.

Что такое «впаять статью» Ваня знал не понаслышке. Отец его служил в милиции и часто рассуждал вечерами, опрокидывая рюмку после ужина, что по такому-то тюрьма плачет, а вот этого он бы расстрелял лично. Митрохин отлично помнил, как отец приходил с работы, брал сына крепкими руками под мышки и поднимал к самому потолку, дыша устойчивым запахом перегара. Потом снимал портупею, убирал ее в шкаф и кричал: «Мать, ну ты где?! Встречай мужа, что ли?»

Однажды маленький Ваня подложил в отцовскую кобуру игрушечный пистолет, а настоящий спрятал. Подмену отец заметил только на работе, став посмешищем для сослуживцев, когда во время беседы с подозреваемым достал из кобуры маленький пластмассовый «люгер». От начальства ему не досталось на орехи только потому, что подозреваемый этой игрушечной модельки почему-то испугался до нервной икоты и немедленно раскололся.

Зато Ване досталось по полной. Придя домой, разъяренный отец ворвался в кухню, схватил сына за ухо и потащил в комнату – пороть, приговаривая: «Говори, стервец, куда дел табельное оружие!»

Ваня, плача от страха, ткнул пальцем на кладовку:

«Папка, там!»…