Балансовая служба

– Ну вообще все оборзели, – Митрохин покачал головой, подошел к зеркалу, вглядываясь в свое изображение. Из зеркала на него смотрел полный мужчина под сорок, еще крепкий и привлекательный, но уже начавший сдавать. Сказывался разгульный образ жизни, да и недельное заключение на хлебе и воде не прошло для банкира даром.

Темные круги под глазами, набрякшие веки, недельная щетина. Митрохин пригладил темные волосы, провел ладонью по вискам. За неделю появилось несколько седых волос. Решил пока их не выдергивать – так благороднее.

– Слышь, ты идешь или не идешь? – крикнул в сторону спальни.

– Я же должна привести себя в порядок, – откликнулась Людочка.

– Есть хочу, – тихо сказал Митрохин, протопал на кухню и распахнул холодильник.

Людочка не обманула. Есть и вправду было совсем нечего. Иван Васильевич нашел два яйца и луковицу. Выпил их и закусил луком, отчего из глаз тут же полились слезы. Он услышал в прихожей шорох, обернулся. Девушка надевала шубку.

– Ты что, плачешь?

– Плачу?! – удивился Митрохин. – А! Слезы!

Да нет, это лук… Слушай, милая, ты давай поскорее, а? А то я от голода копыта отброшу. Ты не обижайся на меня. Ты же знаешь, страшнее голодного мужчины только лев, которому наступили на хвост.

– Ладно, так и быть, позабочусь о тебе, Митрохин, – Людочка запахнула шубку и повернула замок входной двери, – надеюсь, ты о моей доброте не забудешь…

– Я никогда ничего не забываю, – успокоил девушку банкир и снова откусил луковицу, – ну иди уже… Не томи голодного льва…

Он наблюдал в окно, как она вышла из подъезда, прошла мимо припаркованной возле газетного киоска «Волги», перебежала дорогу и быстро пошла вдоль домов, мимо раскоряченных черных тополей. Ему отчего-то снова стало не по себе. Засосало под ложечкой и захотелось всосать что-нибудь спиртсодержащее, чтобы избавиться от страха.

«Интересно, есть в этом доме что-нибудь выпить», – подумал Митрохин.

Осмотр шкафов ничего не дал. В прихожей, за подзеркальником он обнаружил ополовиненную бутылку шампанского. Это навело его на некоторые грустные размышления. Не иначе Людмила завела себе ухажера. Бутылку, надо думать, собиралась выбросить, но не успела и сунула за подзеркальник. Все бабы одинаковые! Митрохин приложился к бутылке, подошел к окну и едва не вскрикнул.

Люд очка беседовала с балансировщиками. Двести тридцать седьмой и Тринадцатый о чем-то расспрашивали девушку. А она деловито отвечала с улыбочкой, потом повернулась и показала пальцем на окно квартиры. Иван Васильевич едва успел отпрыгнуть.

– Вот ведь! – выдавил он и ринулся на лестницу. Бутылку из рук не выпустил. Держал ее, как утопающий спасательный круг. – Проклятье! Даже ванну принять не успел!

Надеяться оставалось только на то, что с Джоном Смитом произойдет нечто из рук вон выходящее, и ему снова улыбнется удача.

На лестнице Иван Васильевич столкнулся с соседкой. Тетка охнула и отшатнулась. Еще бы не испугаться. Видок у него сейчас не самый представительный. Грязный, порванный пиджак, рубашка не первой свежести. И несет от него, наверное, порядком, как от помойного ведра.