Балатонский гамбит

— Что вы, ваше высочество, — венгр смутился. — Правнучка императора на дворе Золтана, и он не пустит ее в свой дом? Вы плохо думаете о Золтане. Это Золтан пойдет в сарай или будет стоять на улице, лишь бы вам было удобно, ваше высочество. Для меня огромная честь, что ваша нога ступила на порог моего дома, что я могу принять вас, об этом я никогда даже не мог мечтать. Никогда.

— Что вы, Золтан, — она растерялась. — Зачем же я буду вас стеснять. Я только подожду где-нибудь, чтоб вас не беспокоить. А потом я уйду. Он не приедет, наверное, — ее голос дрогнул.

— Тот офицер на БТРе, — догадался Золтан, — на первом БТРе?

Она кивнула.

— Он приедет, — венгр ответил на удивление уверенно. — Он так смотрел на вас, даже когда разговаривал с тем, другим, из другой дивизии, что он не сможет не приехать, раз вы его ждете. Идемте, ваше высочество. Дом Золтана — ваш дом, — поддержав под руку, он помог ей подняться по скользкой лестнице. — Но даже если он не приедет, хотя я не верю, — они вошли в сени, и он помог ей снять шинель, — обратно вы не пойдете одна. Золтан пойдет с вами.

— Как вы догадались, Золтан, что я правнучка императора? — она подняла голову и взглянула на венгра.

Он подошел, поставил перед ней глиняную чашку с чаем, положил несколько кусочков сухого хлеба, обсыпанного маком. Потом повернулся и показал на портреты императора и императрицы на стене, под иконой.

— Вот.

— Но это же совсем не обязательно, — Маренн слабо улыбнулась, отпив чая. — Действительно, чай душистый, спасибо. Это же не обязательно, что женщина, похожая внешне на императрицу, ее родственница.

— Но вы не просто похожи, вы ее копия. И не только внешне, — венгр снова сел напротив, взял еще сигарету, прикурил сам. — Золтан видел прекрасную Элизабет, Золтан сам видел Элизабет. Когда я был молод, я служил в гусарах, в Вене, стоял в карауле, — он улыбнулся, глубокие морщины собрались вокруг глаз и губ, — теперь уж сложно поверить в это, но у меня был красивый доломан и ментик со шнурами, блестящие шпоры на сапогах, я был бравым парнем. А моя Агнешка тогда продавала фиалки и лилии у королевского дворца, так мы с ней и познакомились. Зажигательная была девчонка, смешливая, а с годами стала ворчуньей, слова ласкового не скажет. Она тоже видела императрицу. Да еще почаще, чем я. Каждое утро, очень рано, Зизи выезжала на верховую прогулку по Вене. Она выезжала одна и обязательно покупала у цветочницы лилии, свежие белые лилии, чтобы украсить ими убранство своей лошади. Ей нравилось, как они пахли. Так цветочницы обычно чуть не с ночи толпились перед дворцом, лишь бы императрица заметила их. Ведь она никогда не платила за цветок деньгами, а дарила какую-нибудь побрякушку, но это была императорская побрякушка, иногда даже с брильянтами. Эти разбитные бабы готовы были передавить друг друга, лишь бы получить подарок. А Агнешка была веселая, но стеснительная, и ей никак не удавалось пробиться к императрице. А товарки только насмехались над ней. Однажды утром она даже не пыталась делать этого, просто стояла в стороне и плакала. А лилии у нее были красивые, с розовым краем, каких ни у кого не было. Она выискала их с трудом, потому что заметила, что на сбруе любимой лошади императрицы есть розовый узор. Другие и не обращали на это внимания. Она уже и не надеялась, что императрица заметит ее. Но Зизи была благородна и добра, как вы. Она сама подъехала к Агнешке и взяла у нее все лилии, какие были. А взамен подарила кольцо с брильянтом. И потом покупала только у нее эти лилии с розовым краем на лепестках и подарила ей много подарков. А когда мы собрались пожениться, приехала в костел вместе со своим сыном Рудольфом. Тот преподнес мне табакерку с изумрудами и пожелал счастья. Я смотрел на императрицу и не мог оторвать от нее глаз. Она ехала в открытой карете, а сын ее скакал верхом рядом. От них было не оторвать глаз. И они оба были так добры и так щедры. И так красивы. Я подумал тогда, что если моя Австрия так прекрасна, я готов отдать за нее жизнь. А скоро кронпринц погиб, императрицу убили, и началась эта страшная война, а потом умер император, и все вообще покатилось в пропасть. Мы голодали, все наши дети, а их было еще семеро кроме Марии. Умерли, кто от тифа, кто от голода. Пока я был на фронте, все подарки императрицы Агнешка обменяла на хлеб, но не смогла спасти наших детей, вот только Мария выжила, Мария-Элизабет ее зовут, самая младшая. В честь императрицы. Ее Бог помиловал.

— Меня тоже назвали Марией-Элизабет в честь императрицы. И кронпринц Рудольф был мой дед.