Балаустион

– Что же такое я натворил, о архонт, что ты даешь приказ схватить меня, свободного гражданина города Афины? И сажают меня не в городскую тюрьму, а в твое собственное подземелье, как будто я раб твой или должник! В чем, архонт Демолай, состоит моя, такая великая, провинность? – говоря все это, Леонтиск попытался сделать мину искреннего удивления и возмущения, но получилась только кривая гримаса.

– Не трать понапрасну слов, юный лицемер! – в бездушном голосе архонта прорезались нотки гнева. – Ты прекрасно сознаешь, в чем твоя «провинность», я бы назвал ее по иному – изменой. Обыкновенно сие карается смертью или изгнанием!

– Что-о? – глаза Леонтиска полезли из орбит.

– Не ты ли посмел ослушаться приказа отца, оскорбить отцов города, с презрением отвергнув доверенное тебе важное поручение? Не ты ли, завладев важной, не принадлежащей тебе тайной, поспешил сообщить ее нашим врагам?

«Знают! Они все знают!» Сердце Леонтиска оборвалось и с ужасом полетело куда-то вниз. Все же он нашел в себе силы выдавить:

– Эврипонтиды не враги Афинам!

– Они – враги наших друзей, а значит, и наши! – перебил его Демолай. – Кто ты такой, сопляк, чтобы судить о государственных делах, грубо вмешиваться в них, ставить под угрозу наши отношения с соседями? Спаситель, смотрите-ка, нашелся! Клянусь отцом-Зевсом, ты не понимаешь, в какие дела впутался, пустоголовый юноша!

Леонтиск молчал, его трясло. Архонт продолжал, уже более спокойно:

– Твоя глупость опасна и разрушительна. Она уже причинила много бед, и причинила бы еще больше… Именно поэтому мы, я и твой отец, приняли решение подержать тебя немного взаперти, дабы ты одумался. Клянусь богами, немного покоя тебе…

– Беззаконие творишь, господин архонт! – не выдержал Леонтиск. – Я свободный чедовек и состою на службе у знаменитого рода Эврипонтидов…

Губы архонта искривились в небрежной ухмылке.

– Да, дурачок, пока состоишь. А лучше бы бросил ее к демонам, службу эту. Глупость твоя ох как опасна, сынок… сейчас я тебе покажу, к чему она привела. Аристоксен, войди! – повысив голос, приказал Демолай.

Леонтиск нахмурил брови, он еще ничего не понимал. Из коридора появился высокий человек с костистым жестким лицом. В руках он держал прямоугольный плетеный короб.

– Покажи ему, Аристоксен! Покажи, чего он добился своей дурью, своим ребячеством, своим идиотским поручением! – теперь архонт почти кричал.

Зрачки Леонтиска расширились от ужаса: рука палача опустилась в недра корзины и вытащила за волосы окровавленную голову Каллика, смотревшую на сына стратега укоризненными, печальными, мертвыми глазами! На какой-то момент Леонтиск оцепенел. Архонт, довольный произведенным эффектом, прокаркал:

– Это ты, и только ты, Леонтиск, сын Никистрата, убил сего цветущего юношу! Ах, он был еще так молод, полон энергии и мечтаний. Еще несколько лет он бы помогал отцу в ремесле, поддерживал родительскую старость, а потом сам возглавил бы кузницу и принес еще столько пользы людям. А теперь погляди, что ты с ним сделал…

– Вр-решь! Сволочь! Убью! – диким голосом проревел Леонтиск, бросаясь всем телом на решетку. Архонт понял, что слегка не рассчитал расстояние, нервно подался назад, но не успел: вывернув руку, узник схватил его за край одежды, рывком подтянул к решетке, другой рукой, дрожащими от ненависти пальцами, вцепился в горло. Все это продолжалось не более пары мгновений; Алкимах, отреагировав немедленно, подскочил и сквозь решетку ударил Леонтиска тупым концом копья под ребра. Удар был настолько сильным, что оторвал взбесившегося арестанта от его жертвы, сложил вдвое и отбросил назад. Схватившись руками за живот, скрипя зубами от боли, Леонтиск скорчился на холодном полу.

– А ты еще дурнее, чем я думал, – холодно проговорил Демолай, поправляя одежду. – И не замедлил бы наказать, как подобает, если бы не уважал так твоего благородного родителя. Авоэ, чтобы уберечь тебя от тебя самого – кто знает, быть может, ты человек не совсем пропащий и в будущем станешь достойным сыном своего отца? – проведешь здесь пару недель, месяц, если потребуется. Будешь свободен, когда дело будет сделано, и ты уже ничему не сможешь помешать. И отправляйся потом хоть в Спарту, коли желаешь выть как верный пес на могиле своего хозяина Пирра, хоть в Аид, мне все равно!

Взмахнув полами белоснежного с пурпуром плаща, архонт резко повернулся и отправился к выходу. За ним последовал и палач с его страшной корзиной.

– Архонт Демолай! – голос из-за решетки был сиплым, как будто задушенным, но таким зловещим, что архонт поневоле оглянулся. – Т-ты…

Скорчив досадливую гримасу, покачав головой, архонт Демолай вышел вон. Ему на смену из коридора появился ухмыляющийся, счастливый Клеомед.

– Ну, как тебе представление, чудак волосатый? Не правда ли, впечатляюще? Скажу честно, старался для тебя. Если б я не настоял, глядишь, и в живых бы оставили гонца твоего неумелого.

– Мразь!