Балаустион

Картина, открывшаяся их взорам, была поистине жуткой. Царь Павсаний лежал поперек кровати, скомкав простыни скрюченными пальцами рук. Его глаза, подернувшиеся пленкой, безжизненно глядели в потолок, рот был искривлен в беззвучном крике. Хитон спереди был мокрым от крови, натекшей от торчавшей в области сердца рукояти кинжала. Пирр, бессильно уронив руки, стоял на коленях у кровати и бессмысленно тряс головой. Его лицо было пунцовым, по щекам струились слезы, из открытого рта вылетали хриплые вздохи.

Ворвавшись в спальню, номарги и «спутники», шевеля обнаженными клинками, лихорадочно оглядывались вокруг, ища злодеев. Иамид бросился в угол и вышиб ногой дверь уборной. Но, кроме Эврипонтидов, в помещении никого не было.

— Врача сюда! — закричал Галиарт, с ужасом глядя на окровавленного царя. — Быть может, еще не поздно….

Гиппагрет, подскочив к царю, приложил руку к его шее.

— Государь мертв, — сиплым голосом произнес он.

— Боги всеблагие! — выдохнул Ион, уставившись на торчавший из груди царя кинжал. Галиарт покрылся гусиной кожей: это был кинжал царевича! Тот самый, с рукоятью в виде оскалившегося вепря, подаренный Павсанием сыну в день, когда их осудили на изгнание.

Иамид тоже заметил это: кинжал был приметным, царевич очень им дорожил и всегда носил при себе.

— Ты-ы-ы! — зарычал номарг, бросившись к Пирру. Подняв за грудки, великан затряс царевича, как соломенную куклу. — Мерзавец! Сме-ерть!

Отшвырнув молодого Эврипонтида, гиппагрет схватился за меч. Его глаза дико вращались. Переглянувшись, Галиарт и Ион одновременно повисли у него на руках. Тисамен встал перед откинувшимся на стену Пирром, заслонив его от других номаргов, продолжавших втекать в спальню.

— Прочь! — Иамид тряхнул плечами и Галиарт с Ионом отлетели от него, как котята. Но на ногах удержались и встали по обе стороны Тисамена, стиснув зубы и обнажив мечи. Номарги, повинуясь бешеному взгляду Иамида, двинулись на них.

— Что ты творишь, гиппагрет? — заорал Галиарт, почувствовав, как по спине липким ручейком потек страх. — Ты что, спятил? Неужели ты думаешь, что это царевич убил отца?

— А кто еще? — проскрежетал лохаг номаргов. — Здесь больше никого нет!

— Проклятье, убийца мог сбежать через тайный ход! — не сдавался Галиарт. — Их тут может быть десяток.

— Это — его кинжал, — кривой палец номарга ткнул в сторону мертвого тела. — Ты хочешь сказать, что некий убийца отнял у него оружие, заколол царя и убежал, так что ли?

— Не знаю, — растерялся Галиарт. — Но в этом нужно разобраться….

— Командир, скажи ты им… — обернулся Тисамен к царевичу.

Но Пирр только хрипел, мотал головой и царапал пальцами пол, пытаясь подняться.

— Прикидывается, пес! — рявкнул Иамид. — Корчит из себя сумасшедшего. Думает, это сойдет ему с рук… Ну нет! С дороги, сопляки! Убью!

Гиппагрет снова шагнул вперед, потрясая загнутой лакедемонской махайрой. Остальные номарги, шесть или семь человек, хмурясь, последовали за командиром. «Спутники» побледнели, сомкнулись плечо к плечу, выставили клинки.

— Пока мы живы, ты его не коснешься! — прошипел Галиарт, сжав зубы, чтобы не клацать ими от страха. Умирать отчаянно не хотелось.

Иамид продолжал медленно наступать. В его глазах была смерть.

— Стой, гиппагрет! — раздался голос от двери.

В комнату, уже и без того забитую людьми, протиснулся Эпименид.

— Великие боги! — простонал он, глянув в сторону распластавшегося на кровати мертвого тела. — Так это правда!

— Молодой Эврипонтид убил государя, — прогавкал Иамид. — Убил отца… негодяй. И обесчестил нас всех, доверивших ему, позволивших войти к царю….

Распалив себя этими словами, номарг прыгнул вперед, замахнувшись своей страшной махайрой. Галиарт с Тисаменом синхронно блокировали, и Тисамена силой удара повалило на пол, но Галиарт устоял, едва не выронив меча.

— Остановись, гиппагрет! — воскликнул Эпименид. — Оставь их!

— Кто ты такой, чтобы приказывать мне? — огрызнулся номарг, нанося сокрушительную серию из трех ударов. Стесненные ограниченным пространством Ион и Галиарт парировали ее каким-то чудом, а Тисамен, потемнев лицом, прямо с пола сделал решительный выпад. Иамиду пришлось отскочить, чтобы не получить клинок в живот.

— Остановитесь, заклинаю вас всеми богами! Иамид, сын Пройкила! Не совершай ужасной ошибки, пощади этих несчастных юношей, они-то ни в чем не виноваты!

Великан тяжело дышал, не говоря ни слова и не сводя взгляда с корчившегося у стены Пирра. «Спутники» напряженно сторожили каждое его движение, номарги теснились сзади, не имея возможности подойти.

— Перед эфорами и царем ты давал клятву повиноваться мне! — Эпименид растолкал номаргов, встал перед гиппагретом, воинственно глядя на него снизу вверх. — Или ты позабыл об этом?

Иамид стиснул челюсти, побледнел, но все же сдержал себя и резким движением загнал махайру в ножны.

— Подчиняюсь! — похоже, безумие отступило.

Галиарт сдержанно выдохнул. Руки тряслись от недавнего чрезмерного усилия — как ему удалось выдержать тот последний рубящий удар? — на мече осталась зазубрина шириной с ноготь большого пальца.