Балерина, Балерина

Три ступеньки вниз. Тихо. Небо прояснилось и сквозь стекла оранжереи я вижу звезды. В конце прохода, который разделяет оранжерею на две одинаковые части, термометр, и здесь, рядом с дверью, печка. Я смотрю. Элизабета называет мне растения по именам. Справа герань, перечисляет она, слева пионы и бегонии, там дальше, продолжает она, олеандры, но больше всего герани, прибавляет она, потому что госпожа Спридж очень любила, чтобы герань была на ее террасе. Потом Элизабета молчит. Смотрит на термометр, прохаживается между растениями и что-то шепчет. Я не понимаю, что она говорит. Сейчас Элизабета как Карло, который разговаривает с дядей Феликсом, и я его не понимаю. Потом она смотрит вверх. Посмотри на облака, говорит она, видишь? Они несут с собой зиму. Потом снова тихо. Я стою у дверей и смотрю в оранжерею, смотрю на Элизабету в оранжерее. Вдруг она останавливается, смотрит на меня и зовет: Посмотри, Балерина, подойди поближе, посмотри! Я думаю, что Элизабета хочет показать мне белку, которую я уже когда-то видела. Она замерла, посмотрела на меня, взяла орех, еще раз на меня посмотрела и залезла на ель. Потом я иду к Элизабете. Смотрю на нее, вижу только краешек ее лица. Оно всё зеленое. Я вижу, что Элизабета вся в зелени. Вижу ее глаза, зеленые. Иду к ней, в ушах у меня шумит, сильно-сильно. Я хочу петь вместе с мамой. Я встаю на цыпочки. Элизабета говорит: Посмотри! И показывает мне кусочек света на листочке герани. Он отражается от стекла на крыше, говорит она. Как лучик с неба, говорит она и отворачивается в сторону. Пойдем, зовет она, скоро ночь, и я должна рассказать тебе историю. Я смотрю на нее, как она выходит из оранжереи, и вдруг я больше ее не вижу. Я встаю на цыпочки, смотрю в небо сквозь стекла и не пою. Вот ведь, смотри-ка, произносит Элизабета. Я слышу ее, как всегда, когда остаюсь в оранжерее и приближается вечер.

7.

И потом мне снятся сны. Я шагаю по дорожке, усыпанной мелкими камушками. Навстречу мне идет Грета Гарбо, и там, дальше, я вижу Джину Лоллобриджиду, одетую в мою юбку с бабочками. Я направляюсь к ней, прохожу мимо Греты Гарбо, которая смотрит на меня своими большими глазами и говорит мне: Чао, Балерина! Я спешу вперед к Джине Лоллобриджиде, и она раскрывает руки. Я думаю, что она хочет меня обнять, я знаю, что должна быстро добраться до нее, что у нее не так много времени, у Джины. Я тороплюсь. Мои пальчики болят, я спешу, как только могу, я уже рядом с ней, еще чуть-чуть и я дотронусь до нее. Вдруг Джина Лоллобриджида отрывается от земли. Я озираюсь, останавливаюсь, смотрю ей вслед. Джина летит высоко в небе в моей юбке с бабочками. Я глубоко дышу, смотрю в небо, еще чуть-чуть и я больше не увижу ее. Я чувствую, знаю. Ее больше нет. Я все еще смотрю в небо. Потом я вижу клочки бумаги, которые летят к земле. Они летят и падают на землю. Они тяжелые. Когда они падают на землю, то ударяются об нее так, что она гудит, земля трясется, и я вместе с ней. Я хочу подобрать клочок бумаги. Я не могу его найти. Только глубокая яма. Я смотрю в нее. В ней я вижу Сречко. Чао, Балерина, кричит он и машет руками. Иди со мной, кричит он, иди со мной, чтобы я не потерялся. Потом, на другой стороне большой ямы, которую оставил клочок Джины Лоллобриджиды, я вижу Луцию. Тетя Луция, зову я, посмотри вниз, там Сречко, он не потерялся. Тетя Луция смотрит на меня. Потом приходит и дядя Феликс. Маленький, с большими ушами и веснушчатым носом. Дядя Феликс, зову я, посмотри, Сречко внизу, он не потерялся… Потом тетя Луция говорит: Балерина, ты еще хуже, чем Сречко, глянь, не видишь, что ты босая? И потом я гляжу и вижу, что я босая, и вижу Ивана, который несет мне сверчка, вижу Йосипину и Джакомино, который ее бьет по щеке. Сильно. У Йосипины идет кровь. Приходит Карло, под мышкой он держит кусочек луны и говорит: Балерина, ты дурочка. Потом я оглядываюсь, я слышу корабли на море. Я вижу корабли, вижу море, вижу Элизабету. Элизабета плывет и смеется. Плывет ко мне, потом останавливается. Я вижу маму, как она помогает ей выйти из моря, и потом море исчезает, и я не вижу больше ничего. Я оглядываюсь и вижу Грету Гарбо. Она без одежды. Такая же как и я, когда меня моет мама. Я знаю, потому что вижу себя в зеркале в прихожей. Грета Гарбо подходит и встает передо мной. Она обнимает меня, и меня больше нет. Грета Гарбо озирается и зовет: Балерина-а-а-а. Потом я вижу наш дом, наш двор, деревню, крону каштана и поле.

И я проснулась. Мама надо мной. Я вижу ее глаза. Сегодня новый день. И я знаю, что описалась.

Сейчас я на кухне. Причесанная. Стою в углу и смотрю в сторону двери. Мама стирает платочки, в которые папа плевал. Она вывесит их снаружи во дворе. Потом придет почтальон. Я не хочу его видеть. Он всегда что-нибудь скажет, и мне потом страшно, я встаю на цыпочки, пою и потом бросаю в дверь все, что найду перед собой. Ничего не помогает. Я слышу его. Его шаги слышу. Он входит в дверь. Из прихожей на кухню. С шапкой на голове, с сумкой и в ботинках, они тяжелые.

Иванка, летим на Луну! — говорит он.