Балерины

В ярких воспоминаниях «Шестьдесят лет в балете» известный артист и балетмейстер Федор Васильевич Лопухов, рассказывая об участии в гастрольной поездке Павловой по Скандинавским странам, напоминает, что «…это происходило до того, как возникло намерение Бенуа и Дягилева организовать „сезон“ русского балета в Париже. …Мы были всего лишь кавалерийским разъездом перед наступлением формировавшейся армии, — пишет Лопухов. — Убежден, что успех нашей скромной поездки (в особенности триумф Павловой) способствовал принятию решения о „русских сезонах“: оказалось, что балет может быть выгодным предметом экспорта. Впрочем, идея эта уже носилась в воздухе».

Носившуюся в воздухе идею поймал Бенуа.

Александр Николаевич был популярным человеком в Петербурге. Талантливый театральный художник, живописец, он стремился собрать русских художников, исповедовавших принципы «чистого искусства», вокруг объединения «Мир искусства». Бенуа часто публиковал критические статьи в журнале «Мир искусства», ставя перед собой задачу шире познакомить читателей с русской культурой XVIII и XIX веков. Он искренне любил театр и считал, что настало время показать Европе и русскую оперу, и русский балет.

Мы говорим, «как тесен мир», когда, как будто случайно, пересекаются жизненные пути двух людей, одержимых одной и той же идеей. Когда думаешь о Бенуа и Дягилеве, то как-то само собою разумеется, что они должны были встретиться и стать союзниками, несмотря на то, что в их характерах были черты, которые не только объединяли их, но и разъединяли.

Жизнь Сергея Павловича Дягилева складывалась непросто. Окончив юридический факультет Петербургского университета в 1896 году, он остановился на распутье, не зная, что сделать главным направлением своей деятельности — юриспруденцию или искусство. Ведь в те же годы он был учеником Римского-Корсакова в консерватории. Ему не чуждо было увлечение живописью, театром, он старался проникнуть в суть тех изменений в искусстве, которыми ознаменовался начинающийся век двадцатый. В хореографии на смену Петипа пришли Фокин и Горский, считавшие, что «условный» классический балет должен потесниться и дать место новому, где художник, композитор, хореограф и артисты работают в едином стиле. Служебную карьеру он начал чиновником особых поручений при директоре Императорских театров. Любовь к искусству и свела Дягилева с Бенуа. Дягилев стал одним из основателей объединения «Мир искусства» и сотрудником журнала.

Интерес к театру проложил ему дорогу к креслу редактора «Ежегодника императорских театров». Безусловно, талантливый организатор, он в 1906—1907 годах широко познакомил зарубежных любителей живописи с творчеством русских художников, выставив их работы в Париже, Берлине, Монте-Карло. И вот осуществилась его честолюбивая мечта — показать Европе русскую оперу. С 1907 года начались русские сезоны за границей. Умный Дягилев понимал, что Римский-Корсаков, Рахманинов, Глазунов, Шаляпин, выходя на европейскую сцену, создают славу не только себе и России, но и ему, устроителю этих великолепных «исторических русских концертов». И действительно, «Борис Годунов», «Руслан и Людмила», «Князь Игорь» могли сделать честь театру самого высокого класса.

Когда в 1909 году Дягилев и Бенуа лихорадочно готовились к оперно-балетному сезону в Париже, Дягилев уже не был чиновником особых поручений при директоре Императорских театров. Поссорившись с начальством, он стал просто деловым человеком. Энергичный, обладающий чувством современности, не боящийся риска, он решил теперь показать миру и русский балет. С самого начала Дягилев знал, что его балетная труппа будет состоять из звезд русской хореографии. И приглашения участвовать в первом балетном сезоне получили петербуржцы: Фокин, Нижинский, Павлова, Преображенская, Карсавина, а из москвичей — Мордкин, Гельцер, Федорова, Каралли. Эту мысль важно подчеркнуть, потому что, приглашая на парижские спектакли талантливейших артистов, Дягилев, естественно, не мог дать возможность каждому из артистов показать себя в их любимых партиях. Ведь Дягилев ставил для Парижа не балеты Павловой, Гельцер, Мордкина, а те спектакли, которые, по его мнению, полнее представляли русский балет.

Фокин знал Дягилева, встречаясь, раскланивался с ним. Но с уходом Дягилева из дирекции они не виделись, пока Бенуа не устроил свидание Фокина с Дягилевым у себя.

С долей легкомыслия Дягилев планировал дело широко. Речь шла и о «Павильоне Армиды», «Шопениане», «Половецких плясках». Фокин, радовавшийся любой возможности показать новый, свой балет, был очарован перспективами сезонов. К тому же Дягилев просил Фокина подумать о балете на русские темы, с русской музыкой.

Бенуа советовал дать в Париже «Египетские ночи». Дягилев, не допуская возражений, отверг музыку Аренского, считая, что во Франции этот балет не будет иметь успеха. Однако, вернувшись из Парижа, объявил о решении непременно везти и «Египетские ночи», только изменил название балета на «Клеопатру». И точно — «Клеопатра» понравилась парижанам.