Балет - 2: Серебряные крылья (СИ)

— Все я правильно понял. Они его не лечат. Сделали для проформы пару инъекций и ждут, когда все закончится. А потом оформят, как смерть от передозировки наркотическими веществами. Денис ведь не первый.

— И сколько раньше было смертей?

— За последние два года — шесть. Но вы главного не слышите. Денис — не наркоман. Я точно знаю.

— А как тогда в его крови оказалась эта гадость?

— Есть версия. Нет доказательств.

— Излагай.

— В нашем районе промышляет банда, которая подсаживает малолеток на наркотики. Но не явно, а… как бы это сказать? Обманом. То есть не напрямую их ребятам дает, а пряча во что-нибудь безобидное.

— Это как?

— Сам с ними не сталкивался. К таким взрослым, как я они не суются. Но слухи ходят. Схема, как говорят, у них стандартная. Подходит к тебе мальчишка или девчонка. Спрашивают что-то. Как к станции метро пройти? Или где здесь ближайший автомат с газировкой? Завязывается разговор. И агенты наркоторговцев, как бы промежду прочим, предлагают жертве жвачку, леденец, сок или даже просто воду. Через два дня глупому подростку становится плохо. И тут уже берутся за дело старшие. Они отлавливают свою новую жертву и объясняют ему или ей, что к чему. Жестко. Избивают. Не сильно. Чтобы следов не осталось. Унижают. Обязательно на камеру. Это особенно на девчонок действует. Они стыдятся того, что делают с ними эти отморозки. И до последнего молчат. Мы так потеряли Милену.

— Почему?

— Неужели не понятно? Боятся огласки. Ведь добрые люди что скажут? Сама виновата! А как может быть иначе? Наркотики употребляют. Шляются где ни попадя. Вот и получили то, что заслужили. Ни поддержки, ни даже простого сочувствия никто из них не дождется. Наоборот. Позорить будут при каждом удобном случае. Причем, не день, и не два. На всю оставшуюся жизнь клеймо останется. Ну, да, я отвлекся. Подросткам объясняют, куда они вляпались. А дальше по-разному. С кого-то деньги выкачивают, заставляя обворовывать родителей. С кого-то натурой берут. И тут тоже варианты имеются. Одни становятся агентами, затягивающими в эту сеть других жертв, другие — курьерами. А третьи… они попадают в нелегальные дома развлечений. В качестве игрушек для богатых извращенцев.

Ильдар помолчал немного, тоскливо гоняя по тарелке зеленый горошек и брокколи. Есть уже не хотелось. Двойная порция стейка с овощами, да еще и салат. Это был самый сытный обед парня за всю его жизнь. Ему и половины этого хватило бы, для того, чтобы наесться. Но привычка не оставлять на тарелке ни крошки, сработала. И он начал торопливо доедать овощи. И лишь только после этого продолжил:

— Я и остальные старшие ребята постоянно объясняли тем, кто помладше, что нельзя у чужих ничего брать. Но разве до всех достучишься? Вот мы и недосмотрели.

— «Мы» — это старшеклассники вашей школы?

— Конечно. А кто еще? Не воспитатели же. Им до нас дела нет.

— А родители?

Юноша скривился так, будто бы лимон съел. Смерил мужчину тоскливым взглядом. Но все же ответил:

— Нет у нас родителей. То есть у некоторых они имеются. Да только такие, что лучше б их, вообще, не было.

— Так это приют?

— Что-то вроде. Школа для трудновоспитуемых детей и подростков.

— В которой вас совершенно не воспитывают?

— Да.

Ильдар все больше мрачнел. Однако Аверин этого, казалось-бы и не замечал вовсе. Он был погружен в свои мысли и отчего-то хмурился.

— Понятно. Разберусь. Но позже. Сначала к лечащему врачу твоего приятеля. Потом, извини, у меня свои дела. Несколько моих подопечных в крайне-тяжелом состоянии. Пока им не станет лучше, я отлучатся не могу. Но потом обязательно разберусь и с бандой, если такая действительно существует, и со школой, которой нет дела до ее учеников. Полные данные этого Дениса давай, — попросил Вадим, пробегаясь пальцами по сенсорной панели своего комма. — Я к информационной сети клиники подключен. Сейчас оформлю запрос, и вперед — на свидание с медицинским персоналом. Ты со мной?

— А можно?

— Конечно.

— Спасибо! Я даже не знаю, как вас благодарить.

— Я еще пока ничего не сделал. И не обещаю его спасти. Может статься, что это будет мне не по силам. Но я постараюсь помочь. Тебе не за что меня благодарить.

— То, что вы готовы помочь Денису — уже много. Это гораздо больше, чем сделали те, к кому я обращался до вас.

— Прекращай мне льстить. Диктуй данные.

— Денис Рижский. Двенадцать лет. Учащийся…

— Сколько лет? — оборвал юношу майор.

— Двенадцать.

Глаза мужчины сверкнули нехорошим огнем, губы сжались в тонкую линию, а черты лица как-то заострились.

Молодой человек поежился, тихо радуясь, что ярость этого военного направлена не на него, а на тех, кто не хотел лечить шестиклассника. И он почувствовал, как его отпускает. Испаряется бессильная злость на мир взрослых, которым плевать на сирот. Исчезает страх за Дениса. И впервые за все семнадцать лет жизни, в душе его зажглась надежда на то, что кто-то по-настоящему сильный, вступиться хотя бы за одного из них.

А ведь Ильдар не слишком сильно верил в то, что такой человек, как Вадим Аверин станет его слушать. Просто нужно было использовать любую возможность помочь младшему.