Балет - 2: Серебряные крылья (СИ)

— Сочувствую. Но на моей стороне первая статья Конституции. Вы не имеете права ограничивать мою свободу. А любую попытку вывести меня из этой палаты я буду расценивать, как похищения. И де-юре буду права. Ордера-то у вас нет. Никуда я отсюда не уйду. С места не сдвинуть. Применять же ко мне силу вы не имеете права. Беседовать ни с кем не буду. И, вообще, я пока что курсант Артенийской Военной Академии. Поэтому требую на допросе присутствия представителя Академии.

— Никакого допроса. Просто разговор.

— В частном порядке?

— Да!

— Тогда не смею вас задерживать.

— Но почему вы не хотите просто поговорить?

— По религиозным соображениям, — с самым серьезным видом ответила девушка.

Капитан Алексеев завис. А Диана ухмыльнулась. Этой уловке научил ее Дэн, рассказывая об одном интересном явлении. Когда тебе пытаются продать то, что тебе не нужно, сначала спрашивают, почему ты не хочешь это покупать. Потом начинают работу с возражениями. В целом, все, конечно зависит от того, насколько эта вещь тебе не нужна. Однако профессионал тебе и снег зимой продаст. Если ты позволишь втянуть себя в диалог. Поэтому первое и единственное твое возражение должно быть твердым, бескомпромиссным и немного сумасшедшим.

— Если у тех, кто отдает вам приказы есть желание пообщаться со мной, то пусть они согласовывают это с майором Авериным. А я с вами прощаюсь. Хорошего дня.

— Так и знал, что здесь будут проблемы, — раздался знакомый мужской голос.

Диана резко обернулась. Стоя в дверях ей улыбался полковник Марков. И он был совсем не походил на тот образ, что она нарисовала в своей голове. Этот немного грузный седеющий мужчина под шестьдесят казался обычным человеком. Такой внешностью мог обладать менеджер среднего звена, но никак не ведущий аналитик безопасников.

— Рад наконец с тобой познакомиться, девочка. Алексеев, можете быть свободны.

— Это вы хотели побеседовать, полковник? — помимо воли ощетинилась Дана.

— Не совсем. Но счастлив, представившейся возможности. И в первую очередь тому, что ты жива.

— Позвольте усомниться.

— Твое право. Особенно после всего того, что с тобой сделали. Это же надо было так искалечить здорового жизнерадостного ребенка.

— Такой меня сделали задолго до этого ранения.

— А я о чем? На досуге посмотрел кое-какие видеофрагменты из твоей жизни. Ты была славной девчушкой. Непосредственной, упрямой и очень ранимой. А потом из тебя начали лепить идеальную балерину, медленно, но верно ломая твое истинное «Я». После Андорский Театр. Смерти близких. Травля со стороны трясущихся за свои кресла чиновников. А на десерт недавние события. И вот передо мной испуганный, но готовый защищать себя волчонок.

— Осуждаете?

— Тихо радуюсь, хоть по мне и не видно. Ребенок, не просто показывающий зубки, но готовый пустить их в ход имеет больше шансов выжить в этом несовершенном мире.

— Странно, что вы об этом говорите. Мне казалось, овцы для власти предпочтительнее. Ими управлять легче.

— Спорить не буду. Но и на волка можно найти управу.

— Это угроза?

— Предупреждение. Тебе лично от меня. С тобой и твоими друзьями хочет поговорить один человек. О том, что произошло. И о том, как вы все будете жить дальше.

— Я буду жить так, как захочу! А ваш человек может валить к дьяволу.

— Вот именно о такой реакции нас предупреждали наши психологи. Жесткая конфронтация. Что бы мы тебе не предложили, ответ будет: «Нет».

— Вы ожидали чего-то другого?

— Я предполагал нечто подобное. Однако генерал Тейлор надеялся на то, что ты его хотя бы выслушаешь.

— Не хочу никого слушать.

— А если он готов предложить тебе свободу? С некоторыми ограничениями, конечно. Однако тебе они не должны принести особых неудобств. Живи, как пожелаешь. Хочешь учиться — поможем поступить в любое учебное заведение. После курса реабилитации, конечно. Хочешь замуж — твое право. Это никак не отменяет наше изначальное предложение.

— А что взамен?

— Молчание о том, что произошло. Не обо всем, конечно. Но ту часть правды, где вы были ушами и глазами штурма вам и вашим друзьям необходимо будет забыть.

— То есть для всего мира мы как бы ничего и не сделали?