Балет Большого. Искусство, покорившее мир

Научным консультантом постановки стал известный историк, специалист по эпохе Ивана Грозного, профессор Александр Александрович Зимин. Зимин был не только автором смелых научных концепций, он любил и понимал искусство. Тем ценнее его высокая оценка балета «Иван Грозный»: Зимин к идеям Григоровича относился с неизменным интересом, а порой и с восторгом.

Наследники композитора не сразу дали разрешение на переработку музыки Прокофьева для балета «Иван Грозный» – и всё-таки в феврале 1975 года в Большом театре состоялась премьера.

Илл. 13: Сцена из балета «Иван Грозный»

Юрий Григорович писал: «Мир балета считает Прокофьева своим автором и моя постановка «Ивана Грозного», несмотря на кажущиеся противоречия между центральным героем и самой природой балета, рождалась совершенно органично. Не было никаких сомнений в том, что эта музыка может вызвать к жизни сценический танец. Именно музыка, а не что-то другое, например, сюжеты русской истории, точное следование эпохе, биографиям персонажей, их психологическим особенностям, народный фон и многое подобное, что мне отчасти приписывали или даже навязывали многочисленные комментаторы. Нет, и еще раз нет – только музыка Прокофьева, с нее начинался замысел тридцать лет назад, ею же он исчерпывается и сегодня. Все вышеперечисленные темы всплывают в балете по необходимости, некоторые, наверное, и вырастают в самостоятельные сюжеты, но – управляемы они этой стихией звука и ритма, этого мощно заряженного и неудержимого эпического потока».

И всё-таки многие восприняли балет как политический жест. У Григоровича получалось, что Иван Грозный, несмотря на жестокость, – страдающий герой, патриот, а предателю Курбскому не было прощения. Чего только не увидели в этом сюжете: и героизацию террора, и критику диссидентов, эмигрантов вплоть до Рудольфа Нуреева, и оправдание Сталина, об очередной реабилитации которого толковали в середине семидесятых… К балетмейстеру, который ещё недавно считался возмутителем спокойствия, прикрепили ярлык: «Консерватор». А он просто прислушивался к стихии Истории – так же чутко, как Прокофьев и Эйзенштейн. Но даже те, кто упрекал Григоровича в «охранительных тенденциях», были покорены слиянием музыки, танца и сюжета, глубиной заглавного образа…

Внешне Иван Грозный в спектакле Григоровича имеет мало общего с классическими образами, которые создали Фёдор Шаляпин в опере «Псковитянка» и Николай Черкасов в фильме Эйзенштейна. Григорович переводил историческую фреску на язык балета – и мы получили молодого героя, в котором заложены разные линии судьбы. Он – бесстрашный воин, пылкий влюблённый, безжалостный палач и непреклонный государственник. При этом – перед нами разрываемый страстями неврастеник. На премьере главную партию танцевал Юрий Владимиров. Для Владимирова сложнейшая (и технически, и актёрски) роль Грозного стала шедевром всей жизни.

Владимиров пластически выражал болезненное, хищное начало в Грозном. В балете столь противоречивый герой – редкость. Импульсивность, непредсказуемость, муки совести, на бледном лице горят глаза… Владимиров взлетал и замирал в пугающих прыжках. Был упоён и любовью, и властью. По законам балета, у него есть любовь всей жизни – Анастасия, отравленная заговорщиками. После смерти она является к царю видением. В этой роли выступила Наталья Бессмертнова, у которой получилась таинственная и нежная женщина из далёкого прошлого, одухотворённая, иконописная.

Удались и массовые сцены, в которых жила История. Образы звонарей стали зримым лейтмотивом спектакля. В финале спектакля Грозный исступлённо пытается соединить веревки колоколов. Он запутался, но он стремится к единству Руси и в этом стремлении Грозный героичен.

Балет Григоровича, к счастью, не был хореографической иллюстрацией к литературной основе, к каким-либо политическим идеям. Но собор Василия Блаженного своим разноцветием рассказывает нам о потаённых смыслах эпохи первого русского царя точнее, чем сотни книг. Так и балет Прокофьева-Григоровича…

Получился, пожалуй, самый русский балет в истории. И мир принял «Ивана Грозного» как золочёную экзотику московского царства. На сцене Большого «Иван Грозный» шёл 99 раз, почти столько же раз – на гастролях. Сразу после московской премьеры французы предложили Григоровичу перенести балет в Париж. И уже в 1976-м году на сцене «Гранд-опера» состоялась французская премьера «Ивана Грозного». Главные партии исполняли два состава: москвичи Владимиров и Бессмертнова и парижане – Жан Гизерикс и Доминик Кальфуни, которые с лёгкой руки Прокофьева и Григоровича стали звёздами французского балета. Получился один из самых удачных международных балетных проектов с участием советской стороны. С тех пор «Грозного» с неизменным успехом ставили во всех «балетных» странах мира.