Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ)

— Разве не знак свыше приходит к нам, Уругу? — говорил Саурон. — Разве не единственные из истинно мудрых мы с тобой остались? Только нам подвластны судьбы этого мира. Мелкие правителишки и грязные торгаши погрязли в ссорах и распрях. Гордецы и предатели вершат судьбы народов, называя себя стражами свободы. Но кто есть они? По какому праву распоряжаются и отдают приказы? Мечом и кинжалом правят они на своих землях, убивают моих слуг, гноят их в тюрьмах, вешают, и называют это — законом. Какие законы они могут знать? Откуда они взяли эти знания? Неужели Валары разговаривали с каждым из них?

Уругу внимательно слушал. Он прекрасно понимал, чего хочет этот жалкий холуй Хозяина. Но мысли этого майара не были лишены разумности. Уругу признавал, что Гортаур, несомненно, поумнел за то время, пока сам Балрог прятался в пещерах.

— Только я и ты в этом мире внимали высшее знание, что подвластно Валарам. Ведь Мелькор из их числа, хоть и был отвергнут живущими в чертогах Валинора. Отвергнут только за то, что стремился к знанию и порядку! Ибо высшее знание доступно лишь лучшему из лучших и сильнейшему из сильных. Только так можно навести высший порядок, единый и нерушимый. Когда вассал подчиняется своему владыке, а раб почитает и того, и другого. Когда мудрый обладает правом судить и убивать, а не всякий встречный-поперечный, возжелавший по своей глупости власти.

Всякий, кто неразумен и глуп, противится порядку. В последнее время, после ухода Валар, глупости развелось слишком много. Только я, последний мудрый, негодовал и печалился при мысли, что высшее знание Мелькора покинуло Арду. Валары не оставили мне выбора. Я сам принял на себя эту тяжкую ношу — заботу о порядке. И теперь прошу о помощи тебя, верный и могучий слуга моего Хозяина. Встань под мои знамена со знаком Багрового Ока, как встарь ты вставал под черной короной Моргота Бауглира.

Хриплый хохот раздался в ответ на эти слова:

— И это предлагаешь мне ты, тюремная крыса? Встать под твои знамена? Мне, Уругу Стервятнику, командиру войск правого крыла бесчисленных армий Ангбанда? Я бы разорвал тебя голыми руками, если бы не знал, что в свое время ты честно служил Хозяину, хоть потом и предал его. Убирайся прочь, если не хочешь видеть меня во гневе, ты, собачья игрушка.

Уругу сказал последнюю фразу потому, что однажды горло Саурона побывало в пасти валинорского пса, Хуана. Чтобы спасти свою жизнь, Саурону пришлось тогда отречься от своей службы Морготу.

В гневе уходил Саурон с вершины Ородруина. Вулкан, словно читая его мысли, страшно ухнул под землей, извергнув вместе с пеплом и раскаленные камни. Один из малиново-красных булыжников упал рядом с Гортауром. Он поднял его, не опасаясь жара, и посмотрел в глубь огненного слитка в своей призрачной руке.

«Ничего, — подумал владыка Барад Дура. — Ты еще не знаешь этого мира. Уйдя от подземного пламени Роковой Горы, ты лишишься всей силы, которая переполняет тебя сейчас. Будь в моих силах распоряжаться колдовством Ородруина, уж я бы не попросил твоей помощи. Но скоро тебе, Уругу, предстоит вернуться сюда вновь. И у тебя поуменьшится гонору. Но не бойся, я буду вежлив и ласков с тобой. Ведь ты все еще нужен мне».

С опаской, тайно, как побитая шавка, возвращался Уругу к Ородруину. После их разговора с Сауроном не прошло и три дня, а все поменялось настолько, что Балрог готов был вылизать сапоги властелина Барад Дура, если бы таковые имелись.

«Только бы помог, только бы не отвернулся», — крутилось в голове у Уругу.

Он достиг жерла Ородруина беспрепятственно. Никто не стоял и не ждал его на входе, но теперь Балрог уже не бросился в бушующую стихию огня так безрассудно. Постепенно, пытаясь осознать происходящее, познать законы этого мира, нового для него, он начал воплощение. Ошибки не было. Уругу все тот же. Огонь тонкими потоками струился по его телу, наполнял душу мощью, а тело — сущностью. И все же это было не то. Балрог уже ясно чувствовал зыбкость своего существования, хрупкость своей физической субстанции. Свою слабость. Еще и еще, много раз он пытался подчинить себе пламя. Все напрасно. Выхода как будто не было. Но меж тем Гортаур существует сразу в двух мирах.

Сейчас Уругу готов был принять все условия, которые ему предложит властелин Барад Дура. Сознание собственной неполноценности бесило и пугало одновременно. Но Саурон не приходил. Много дней прошло, пока Стервятник понял, что от него ждут. Ему даже не пришлось переступать через свою гордость, так он был напуган. В ужасе спешил Балрог к Черной Крепости, негодуя на свою недогадливость, холодея при мысли, что необдуманными словами оскорбил Саурона.