Балканская звезда графа Игнатьева

«Е.в. император всероссийский и е.в. император

оттоманов, движимые желанием возвратить и

обеспечить своим государствам и своим народам

благодеяния мира, а также предупредить всякое новое

усложнение, которое могло бы угрожать этому миру,

назначили в качестве своих полномочных, для

установления, заключения и подписания прелиминарного

мирного договора:

е. в. император всероссийский с одной стороны —

графа Николая Игнатьева… г-на Александра Нелидова….

и е.в. император оттоманов с другой —

Сафвета-пашу, министра иностранных дел… и Садуллах-бея,

посла е.в. при германском императорском дворе».

Преамбула Сан-Стефанского

прелиминарного мирного договора,

Сан-Стефано, 19 февраля/3 марта 1878 г.

Сан-Стефано (San Stefano, греч. Hagios Stephanos, по имени

визант. монастыря) деревня в 15 км к западу от Константинополя,

у Мраморн. моря; 2 тыс. жителей; 19 февраля 1878 заключён здесь

мирный договор между Россией и Турцией, значительно изменён

Берлинским конгрессом.

Малый энциклопедический словарь

Брокгауза и Ефрона

ГРАФ ИГНАТЬЕВ. ГАБРОВСКИЙ ПРОХОД (ШИПКА)

Январь 1878 года

После очередного толчка громадный известняковый валун пошатнулся и со скоростью почти 200 метров в секунду ринулся вниз. Ударив по участку горного склона, камень обрушил вслед за собой громадный пласт непрочного переметённого снега. Он с головой накрыл крытую повозку, погребя под собой ездового и идущих рядом солдат. От резкого удара переломилось дышло. Правая пристяжная лошадь в испуге рванула вперёд, отчаянно, с хрипом, рвя постромки, стала валиться в пропасть, потянув за собой кибитку.

При сигнале опасности, а в данном случае резком звуке, в кровь выбрасывается адреналин, мышцы напрягаются, готовятся к бегству или борьбе. Гормон стресса — адреналин буквально наэлектризовал Игнатьева. Его бросило в пот, во рту пересохло, тело, казалось, одеревенело. Было трудно дышать, так как лицо и дыхательные пути запорошило снежной пылью. «Господи, спаси и сохрани!» — эти слова мелькнули в голове зарницей, пока он пытался выпростать руки из пут тяжёлого овчинного полушубка.

Инстинкт самосохранения подсказал — прыгать в противоположную от пропасти сторону нельзя — утянет вместе с кибиткой, смещавшейся с каждой секундой вниз. Выбив со второго удара сапогом дверцу, Игнатьев вывалился из кибитки набок, упав на скользкий карниз, образовавшийся на контрфорсе скальной стены. В следующую секунду лошадь сорвалась с карниза, а кибитка, с хрустом треснув, полетела за ней, едва не зацепив задним колесом пассажира.

Его руки тщетно цеплялись за лёд, срывая ногти в кровь, в попытке найти хоть какую-то опору, чтобы избежать этого страшного центробежного движения. Хрупкий наст неожиданно подломился, и ноги, попав на каменную крошку, заскользили вниз. Когда отчаявшийся человек уже был готов отдаться страшному потоку, неминуемо влекущему за собой, судьба послала точку опоры в виде обледеневшего куста под склоном — там, где начинался ледяной жёлоб с острыми пиками скал. Не в состоянии притормозить, Игнатьев в последний момент мёртвой хваткой вцепился в его костлявые ветки, чуть не выдернув плечевой сустав. Говорят, именно так утопающий хватается за соломинку. Эта соломинка, точнее обледеневшие ветки колючего можжевельника, не дали ему упасть в бездну. Только сейчас он смог перевести дыхание, осмотреться, унять зябкую дрожь. И посмотреть вниз. Ощущение было жутковатое — над чернеющим провалом оседала мелкая снежная пыль. Перед глазами возникли лица его жены Катеньки и детей. «Милые мои, родные», — беззвучно шептали губы…