Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Наиболее слабыми (если исключить Албанию) по оснащению и численности являлись болгарские ВМФ, насчитывавшие около 6 тыс. человек персонала, 2 подводные лодки, 2 эскадренных миноносца, 8 кораблей сопровождения, 6 тральщиков и 35 вспомогательных судов[654]. Незначительными силами НРБ обладала и на р. Дунай, где базировалась Дунайская флотилия.

Румынские ВМС в структуре вооруженных сил страны занимали в 1968 г. достаточно скромное место, обладая 3 кораблями сопровождения, 30 минными тральщиками, 5 ракетными катерами проекта 205 (по классификации НАТО «Оса») и 25 вспомогательными судами[655]. В свою очередь, руководство Румынии всё более склонялось к мысли о необходимости определения собственной «черноморской политики». Её сутью становилось расширение румынского присутствия в черноморском бассейне, расширение взаимоотношений с Турцией – второй после Советского Союза силой в регионе и членом НАТО, а также укрепление позиций в Средиземном море и проведение «собственной игры на периферии Красной империи»[656]. Н. Ча-ушеску планировал строительство большого морского флота и связывание черноморского бассейна с Дунаем, создание нефтеналивных сооружений, позволявших бы аккумулировать сырьё из Ирана и арабских стран[657]. Особое внимание начало придаваться развитию собственно национального военно-промышленного комплекса Румынии. Это нашло своё отражение в решениях пленума ЦК РКП, состоявшегося в марте 1968 г. и занимавшегося вопросами тяжелой и авиационной промышленности[658]. Одним из воплощений решений пленума было создание Авиационного научно-исследовательского института ICPAS (Institutul de Cercetare si Proiectare Aerospatiala).

Отличительной чертой югославских военно-морских сил была их ориентация на обеспечение обороны растянутой прибрежной линии, прикрытие которой осуществлялось более 60 батареями береговой артиллерии[659]. Этим объяснялось относительно небольшое количество подводных лодок (4 единицы) и эскадренных эсминцев (3 единицы), береговых тральщиков (4 единицы) в составе ВМФ Югославии. Основная часть флота была представлена кораблями берегового охранения (20 единиц), боевыми катерами (25 единиц), береговыми минными тральщиками (20 единиц) и вспомогательными кораблями. Помимо этого в распоряжении ВМФ находились 40 торпедных катеров и 4 ракетных катера проекта 205 («Москит») советского производства, известных по классификации НАТО как «Osa»[660], оснащенные советскими противокорабельными ракетами П-15 «Термит» (по классификации НАТО SS-N-2 Styx)[661].

Таблица 15

Советские поставки военно-морских судов в балканские коммунистические государства (1953-1968)[662]

Средиземноморский бассейн, имевший непосредственное отношение к южному направлению оборонной политики ОВД и НАТО, зимой 1968 г. всё более обращал на себя внимание руководства двух блоков. В феврале 1968 г. Генеральный секретарь НАТО М. Бросио склонялся к мысли о том, что Североатлантический альянс должен иметь в Средиземноморье постоянное формирование ВМС, состоящее из объединенных сил Италии, Великобритании и США. Это предложение было поддержано американской стороной[663], которая располагала в данном районе значительными военно-морскими силами в виде VI флота.

Необходимость усиления или перегруппировки имевшихся в распоряжении противостоявших блоков сил определялась как ситуативными, так и долговременными стратегическими оценками собственных оборонных возможностей и потенциала вероятного противника на определенном участке одного или одновременно нескольких европейских ТВД. В этой связи важным фактором, влиявшим на принятие конкретных военно-стратегических решений, становилось определение базовых параметров военной доктрины государств-членов противоположного блока и самого военно-политического союза в целом.

§12. Накануне Праги: политика, оборона, разведка

К началу 1968 г. в военных кругах США и НАТО не могли прийти к однозначным выводам относительно военной доктрины двух главных коммунистических держав – СССР и КНР. Первая из них являлась ещё и лидером регионального военно-политического пакта – ОВД. Это объяснялось противоположными подходами Москвы и Пекина к политическому и военно-техническому аспектам подготовки собственных вооруженных сил. Противоречие, отмеченное американскими военными, заключалось в том, что «Советы считают, что технология – это ключ к военной мощи. Руководители коммунистического Китая заявляют о том, что народ, правильно воспитанный, является решающей силой»[664].