Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

На состоявшемся во второй половине июля съезде РРП, на котором присутствовала и делегация ЦК КПСС во главе с Л. Брежневым[393], партия была переименована в коммунистическую. Вскоре, практически через месяц, по инициативе Н. Чаушеску было дано новое название республике, вместо народной она стала называться социалистической, что было также отражено и в новой конституции, проект которой был обсужден и одобрен ещё в конце июня 1965 г. на пленуме ЦК РРП[394]. Примечательным стало расширение состава ЦК РКП, куда были включены представители военного истеблишмента: три заместителя министра обороны генералы И. Коман, являвшийся секретарем Высшего политического совета армии, И. Георге – бывший глава политического управления армии, занявший 15 июня 1965 г. пост начальника Генерального Штаба, И. Ионицэ – командующий ВВС. Визит румынской партийно-правительственной делегации во главе с Н. Чаушеску в Москву 3-11 сентября 1965 г. и переговоры с советским руководством как по политическим, так и по военным проблемам, в принципе не сняли разногласий между Москвой и Бухарестом. В ходе визита советская сторона дала понять, что в ближайшее время Москва предложит приемлемый план реорганизации военной структуры Варшавского пакта. Продолжая курс на достижение большей самостоятельности от СССР и недопущение с его стороны контроля над оборонной политикой, включая внутриполитическую составляющую, Н. Чаушеску приступил к проведению в конце 1965 г. реформы органов госбезопасности, что нашло соё выражение в создании совершенно секретного и фактически подчинявшегося ему лично контрразведывательного подразделения, вскоре получившего название UM ОНО (т. е. войсковая часть ОНО) во главе с генералом Н. Дойчару. Задача этой структуры заключалась в выявлении и пресечении на территории Румынии советской разведывательной активности.

Советско-румынские переговоры оказались частью широкой «полосы дипломатической активности» стран Балканского полуострова, так как буквально уже через несколько дней Н. Чаушеску прибыл с официальным визитом в Софию (13-18 сентября 1965 г.). Вслед за Чаушеску Болгарию с 22 по 27 сентября посетил И. Броз Тито. Активизация стран коммунистического блока в регионе представляла интерес для западных аналитиков. Они обращали внимание как на содержание, так и на форму этих контактов, а также на заявления, делавшиеся их участниками. Особое значение придавалось в данном контексте обоснованию югославской стороной позиции Белграда в региональном сотрудничестве, и, в частности, утверждению о том, что на протяжении всего предыдущего периода холодной войны Югославия являлась нейтральной по отношению к существующим блокам и проводила политику, похожую в определенной степени на внешнеполитический курс ряда скандинавских стран и Швейцарии[395]. Усиливавшаяся дипломатическая активность Балканских коммунистических стран воспринималась зарубежными экспертами, в частности американскими аналитиками, как вероятная подготовка «подходов» со стороны возглавлявшегося Москвой блока к Греции и Турции. Действия самого лояльного в отношении Кремля не только среди глав балканских коммунистических режимов, но и всего Восточного блока руководителя Болгарии Т. Живкова, как считали иностранные аналитики, имели целью постараться убедить Н. Чаушеску и И. Броз Тито в необходимости проведения международной встречи представителей коммунистических и рабочих партий, которую планировал Кремль с целью не допустить расширения влияния КНР[396].

Анализ состоянии вооруженных сил государств полуострова-членов Варшавского пакта, а также коммунистической Югославии, не входившей в этот альянс, но тем не менее составлявшей часть «щита социализма» в регионе, позволял специалистам (в данном случае – американским экспертам из разведывательного сообщества) сделать достаточно детальные выводы о характере вероятных действий этих государств и их военных возможностях в кризисный момент. Болгария и Румыния были способны в течение недели отмобилизовать 12 дивизий, которые можно было бы свести в 2-3 армии с последующим усилением этой группировки 6 болгарскими и 4 румынскими дивизиями при общей авиационной поддержке двух стран, способных предоставить 575 боевых самолетов различной (в основном старой) модификации[397]. В случае возникновения военного конфликта с участием ОВД его формальный член – Албания могла не принять участия в боевых действиях, если бы они рассматривались албанским коммунистическим руководством как не соответствующие его интересам[398]. Высокая степень боевой готовности вооруженных сил Югославии, признававшаяся зарубежными экспертами, тем не менее оценивалась ими, прежде всего, в контексте оборонных, а не наступательных возможностей, которые были, по мнению американских экспертов, у югославской армии достаточно низкими и могли быть задействованы только в отношении соседней Албании. В то же время Югославия могла использовать партизанскую тактику в борьбе против агрессора и «поддержки партизанских операций в соседних странах».