Балканский венец

Так и жили братья много лет – прятали вражду под притворными личинами, да не могли ни от кого спрятать. Крепка была власть Милутина, но наследовал ему Владислав, сын Драгутинов, и грозило это обрушить все королевство, подобно тому, как в горах один камушек порой становится причиной большого обвала, ибо держалась вся ветвь Драгутинова веры латинской. Не мог не знать про то базилевс – может, потому так легко и согласился он на сей странный брак?

Посему и нынче не спешил Милутин с войском своим в Болгарию. Изменился он за прошедшие с тех пор годы: любовь к брату уступила место ненависти, а договор… Кто исполнял их, договоры эти! Может, Драгутин, когда подкупал бояр Милутиновых, дабы отравили они брата, а короля венгерского подговаривал напасть на державу его? Скор был и Милутин на ответ – дал он понять всем, что не затем сын его Стефан убил хана и бежал от татар, дабы прозябать без престола, и что достоин он наследовать престол сей более, нежели оглядывающийся на Венгрию Владислав.

Непросто было юной королеве понять сии хитросплетения, но была она дочерью отца своего, кровь базилевсов текла в ее жилах, и быстро постигала она то, над чем другие всю жизнь ломали не токмо головы, но и шеи. И всплывали в памяти ее слова про то, как брат убивал брата. Кто же говорил их? Уж не гадалка ли из Студиона?

Долго заседал совет. Но решать что-то надо было, и порешили, что выходит воинство сербское в Болгарию через полгода, что болгарское воинство сопровождает его, дабы не было лиха от сербов царству Болгарскому. «Как же, пусти козла в огород», – приговаривал царь болгарский. И порешили такоже, что при воинстве сем пребывать надлежит отряду княжича Владислава – дабы не ударил Драгутин в спину брату своему. А ежели ударит – из союзника превратится Владислав в заложника. Судили да рядили господари сильные, а дочь базилевса сидела и глядела на того, кто был теперь ей пасынком, и не могла наглядеться. Сердце ее попеременно одолеваемо было то желанием быть с ним, то страхом, ибо стала ясна ей природа чувств ее к нему. И не укрылись взгляды эти от людей наблюдательных.

– А что, ежели обманет меня Милутин? – вопрошал Драгутин. – Что, ежели убьет он сына моего под предлогом надуманным? Тогда получит он власти более, нежели по договору в Дежево ему полагается, ибо тогда сын его станет преемником на троне сербском.

И снова грозились распри братьев разрушить все, что такими трудами создавалось и стольким оплачено было. Встала тогда с места своего юная королева сербская и, пользуясь правом говорить в собраниях, кое даровал ей господарь, промолвила четко, хотя и на чужом для нее языке:

– Испокон веков господари сербские держали слово свое и исполняли договор. Заподозрив в измене брата своего – не по себе ли судишь?

Сказала так – и глянула на мужа своего так, будто солидом [100]одарила. Не поверил совет ушам своим. Так все верно сказала юная супруга короля, что лучше и не скажешь. Устами младенца глаголет истина. Не стали слушать более Драгутина, надоел уже. А заодно совет ему дали – поболе думать о том, как найти бревно в своем глазу, а не соринку в глазу брата своего. С этого дня частенько слышали в совете голос Симониды Палеологини – тогда, когда господарь не хотел, чтобы слышали его голос. Возненавидел с того же самого дня Драгутин молодую королеву. А многие еще сильнее позавидовали королю сербскому, ибо была супруга его не только красива, но еще и учена, и в риторике сильна.

Ночью же в опочивальне спросил у нее Милутин с улыбкою после обычных своих ласк неумеренных, когда конь загнан был уже в стойло, – чего это посмотрела она на него так давеча, сглазить хотела, не иначе?

– Нет, господарь мой, – отвечала на то Симонис. – Просто слова мои к вашей особе относились более, нежели к кому-то другому.

– Вот как? – вопросил Милутин, и стал взгляд его жестким, как клинок. – О да, я не исполняю договоров. Я вероломен и лжив. Зато отец твой честен и всегда отвечает по долгам своим.

Молчание было ему ответом.

– Молчишь? И верно. Сперва научи держать слово базилевсов византийских, а уж после требуй того же с простых смертных.

– Господарь говорит это после того, как сам нарушил договор с отцом моим?

– Что можешь знать ты, женщина! Ты не ведаешь и десятой доли того, в чем повинен отец твой. Первым базилевс обманул меня и чуть не погубил весь мой народ. И как это он забыл сказать тебе об этом?