Балканы. Красный рассвет

Александр Михайловский и Юлия Маркова Балканы. Красный рассвет

Часть 17. Операция «Андромеда»

Присутствуют:

Расстеленная на столе у Верховного огромная карта-склейка изображала линию фронта от Балтийского до Черного моря во всем ее многообразии. Начинаясь у Баренцева моря на подступах к Мурманску, она на какое-то время растворялась в лесотундре, пунктиром пересекая северную Финляндию с востока на запад, примерно совпадая с руслом реки Кемиёки, и упиралась в побережье Ботнического залива. Исключение из этого правила советское командование сделало только для важного транспортного узла города Рованиеми, захваченного советским воздушным десантом. Поскольку в глубине Норвегии не было немецких воинских частей, за исключением люфтваффе, а финны как бы сдались, то нахальная десантная операция в условиях, приближенных к полярной ночи[1], увенчалась блестящим успехом. При этом десантникам удалось захватить расположенный поблизости аэродром с тридцатью транспортными самолетами «тетушка Ю», десятком «лаптежников», четырьмя сто девятыми мессершмиттами, одним связным «физелер шторхом» и одним ближним разведчиком «хеншель-126».

Попытки немецкого 36-го горного корпуса, ведущего бои с советским 42-м стрелковым корпусом за Алакуртти, развернуть часть сил и разблокировать транспортный узел закончились вполне ожидаемым фиаско еще до начала операции. Для начала половина сил корпуса, 6-я пехотная дивизия финской армии, вышла из войны, прекратила свое существование как боевая единица, и, разбившись на мелкие группы, двинулась в южном направлении, на соединение со «своими». Чтобы достичь Рованиеми, частям второй половины корпуса 169-й немецкой пехотной дивизии требовалось совершить пеший марш от линии фронта по узкой проселочной дороге длиной в двести с лишним километров. И это в тридцатиградусный мороз и в условиях полярной ночи. Но и это было еще не все. В конце этого смертного пути продолжительностью в десять-двенадцать дней немецких горных стрелков ожидал окопавшийся противник, имеющий поддержку с воздуха и регулярное снабжение. Поэтому отданный сгоряча приказ был почти сразу отменен и части корпуса начали свой смертный анабазис к арктическому побережью длинной в шестьсот пятьдесят километров с целью соединиться с осаждающим Мурманск корпусом генерала Дитля. А чтобы немцы по дороге не скучали, их колонны по пятам преследовали советские части, а также штурмовала авиация.

Южнее этой условной «линии Кемиёки» вперемешку бродили ушедшие в леса белофинны из «Шюцкора» и дезертиры из белофинской армии, а немногочисленные отряды финской Красной Гвардии, а также подразделения РККА и НКВД, занимали гарнизонами небольшие городки и крупные села. Там, в непроходимых лесных массивах, подразделения ОСНАЗа НКВД не на жизнь, а на смерть вели «малую войну» с белофинскими бандформированиями и недобитками, не желающими сдаваться в советский плен. Взводные тактические группы ОСНАЗа выслеживали и уничтожали банды, используя оснащенные тепловизорами транспортно-ударные вертолеты Ми-8 АМТШ, беспилотники и самолеты-разведчики. В первую очередь зачистке подвергались территории в окрестностях небольших городков и железных дорог, и только потом – более отдаленные лесные массивы. Тактика была отработана еще в Прибалтике, когда таким же образом после рывка на Ригу на освобожденной территории в кратчайшие сроки удалось передавить всех попытавшихся скрыться в лесах кайтселей и айзасаргов[2].

Также советские десанты заняли Аландские острова, а южнее, в Прибалтике, под контролем Красной Армии находилась почти вся Эстония, включая Моонзундский архипелаг, и половина Латвии. Остатки немецкой 18-й армии в котле под Пярну скукожились до такой минимальной территории, что советская корпусная артиллерия могла простреливать немецкий котел насквозь. Это сыграл свою роль воздушный террор потомков, почти полностью прервавших связь немецких окруженных частей со своим фатерляндом. Под Ригой линия фронта снова выныривала из моря и далее в основном проходила по руслу западной Двины до Даугавпилса. А далее – Полоцк-Лепель-Борисов-Бобруйск-Речица; и по линии Днепра до самого устья, включая Киевский и Херсонский плацдармы на правом берегу реки.

Верховный внимательно разглядывал карту, словно надеясь разглядеть на ней некие знаки судьбы, а потом произнес: