Баллада о диване

— Я тебя безумно! Но вернёмся к теме твоего мужа!

— Ха, ха, ха! — слегка истерично засмеялась Леди Ли. — Ты думаешь, с чьей помощью этот конченный придурок стал Маршалом? До того, как мы поженились, он являлся полным оборванцем. Ну, не совсем, конечно, но по сравнению со мной был таковым.

— Ты его любила?

— Нет. Люблю только тебя, — осторожно ответила Леди Ли.

— А тогда какого рожна ты, дура, вышла за него замуж? — мрачно удивился и кране расстроился я.

— Дура и есть дура… Мой папа настоял. Какие-то политические игры и интриги, корпоративные и клановые интересы. Но, в принципе, мой будущий муж мне нравился. До поры до времени был неплохим мужиком. В самом начале… Ну, а затем что-то непонятное произошло, что-то случилось, — Леди Ли на мгновение задумалась, потом тряхнула головой, рассыпав по плечам чудесные и роскошные волосы цвета глубокой тьмы. — Давай оставим эту неприятную тему в покое.

— Давай… Ради Бога! Слушай, за что же ты меня терпишь? Не пойму, хоть убей! — задумчиво произнёс я и пристально посмотрел кошечке моей обожаемой в глаза. — Чувствую какой-то подвох! Он всегда имеет место быть в ситуации, когда мужчина и женщина имеют разное общественно-социальное и материальное положения, но находятся вместе.

— Я тебя не терплю, дурачок! Я тебя просто очень сильно люблю! Безумно люблю! Нет никакого подвоха! Так называемое терпение не является таковым, пока оно касается любимого человека. Когда любовь уходит, то только тогда проявляется и обнажается терпение, как скелет в теле умершего, мясо которого сгнило, понимаешь? Раз и навсегда!

— Боже мой! Ну что ты такое несёшь?!

— А, вообще… Трахаешь ты меня изумительно и блестяще! Я не знала и не знаю мужчин, подобных тебе, мой Герой и нереальный и невероятный любовник! — улыбнулась Леди Ли.

— Понятно, понятно… Вот в чём весь секрет, как всё, оказывается, просто, — печально произнёс я. — Но ты же неоднократно называла меня конченным импотентом!?

— Я лгала и злословила. Была неискренней дурой! Очень сильно каюсь! Виновата. Прости… — снова улыбнулась моя Королевна.

— Значит, трахаю я тебя блестяще. Оказывается, секрет очень прост. Так, так, так… Как всё просто в этом мире! — огорчился я.

— Да нет ни в чём никакого секрета! Да! Всё очень просто, предельно просто и ясно! — возмутилась Леди Ли. — Ну почему женщина не может любить мужчину, помимо его определённых положительных духовных и нравственных качеств, и за то, что он превосходный любовник!? Что в этом такого? Объясни! Обещаю, что когда ты станешь настоящим импотентом, то я буду по-прежнему тебя любить!

— А вот буду ли я любить тебя, девяностолетнюю старуху и дуру? — желчно усмехнулся я.

— Ах, ты мерзавец! — возмутилась Леди Ли и кинула в меня изящную вазу, тихо и спокойно стоявшую на каминной полке.

Я непринуждённо и легко поймал её, поставил на тумбочку из красного дерева и грустно произнёс:

— А вот Южное Поместье… Его жаль…

— Ну, далось же тебе это Поместье!

— Далось, и ещё как! Всё-таки его действительно жаль! Очень жаль! Какое было поместье! Ах, как мы любили там друг друга! Когда всё только начинается, тогда и только тогда испытываешь самый настоящий кайф. В ощущении начала, — вот в чём весь смысл и смак! Ах, как мы с тобой занимались там любовью, как бродили под лунным и бездонным ночным небом, как купались, обнажённые, в тёплом и ласковом океане! Как было изумительно хорошо! Жаль, очень жаль! Я в полном отчаянии! Кстати, ты в нём, в этом чудесном поместье, вроде бы, когда-то потеряла девственность? — желчно усмехнулся я.

— Идиот! Девственность я потеряла за тысячу лет до Южного Поместья и за три тысячи лет до встречи с тобой!

— Вот как?! — я в бешенстве заметался по залу.

— Ну, прости, милый. Да бог с ней, с этой несчастной девственностью! Что ты к ней прицепился!? Успокойся же, наконец! И вообще… Любить друг друга можно где угодно, если любовь настоящая. Любить можно не только в каминном зале Южного Поместья, но и на сеновале, и в сортире, и в океане, и в горах, и в степях, и на воздушном шаре, и в глухом бомбоубежище, и в подводной лодке! Успокойся же! Хватит истерик! Ты же вроде бы являешься бравым боевым Генералом!? Ты забыл!?

— Да, что есть, то есть… Ну, как же возможно успокоение в такой чрезвычайно экстремальной ситуации!? — раздражённо буркнул я и сел в глубокое кресло. — Потеря Южного Поместья невосполнима! Это, — словно потерять тебя!

— Успокойся же, наконец!

— Ну, ну… Я спокоен. Я — глыба льда. Я — айсберг! Я — снег, извлечённый из тысячи холодильников!

— Милый мой, пойдём же к праздничному столу! Я своими руками приготовила твои самые любимые блюда.

— Но ты же разогрела их в микроволновке? — поморщился я. — Не люблю я этого! Люблю всё с пылу-жару, прямо из духовки, из печки, желательно настоящей, а не из электронной!