Баллада о гибкой пуле (вариант перевода)

- ...и вернемся к вашему редактору. Прошло две недели. Кончалось лето. Ваш редактор, конечно, не удержался и несколько раз "развязывал", хотя в целом ему удавалось сохранять респектабельность. Дни шли своим чередом. На мысе Кеннеди готовились отправить человека на Луну. Вышел свежий номер "Логанса" с Джоном Линдсеем на обложке и, как всегда, разошелся плохо. Я сдал заказ на оформление рассказа "Баллада о гибкой пуле": автор Рег Торп, право первой публикации, предполагаемая дата публикации - январь 1970 года, предполагаемый гонорар - 800 долларов, что в те времена было стандартом для основного произведения в номерах "Логанса".

Потом позвонил мой начальник, Джим Доуган. Не могу ли я заглянуть к нему? Я поднялся в его кабинет к десяти утра, чувствуя себя в лучшем виде и всем своим видом это демонстрируя.

Я сел и спросил, чем могу быть полезен. Не буду говорить, что имя Рега Торпа не приходило мне в голову: то, что мы заполучили его рассказ, было для "Логанса" огромной удачей, и кое-кому полагались поздравления. Поэтому можете себе представить, как я был ошарашен, когда он придвинул мне через стол два бланка заказов на приобретение произведений. Рассказ Торпа и повесть Апдайка, которую мы планировали на февраль 1970-го. На обоих стоял штамп "ВОЗВРАТ".

Я взглянул на возвращенные заказы, потом на Джимми. Я ничего не понимал. В полном смысле слова не мог собраться с мыслями и сообразить, в чем тут дело. Что-то мешало. Я оглянулся и увидел маленькую электроплитку. Секретарша Джима Джени приносила ее каждое утро и включала в сеть, чтобы шеф всегда, когда захочет, мог пить свежий кофе. Эта процедура вошла в правило года три или четыре назад. Но в то утро у меня в голове вертелась только одна мысль: "Если эту штуку выключить, я смогу думать. Я знаю, что, если выключить эту штуку, я во всем разберусь".

- Что это, Джим? - спросил я.

- Мне чертовски жаль, Генри, что именно мне приходится тебе об этом сообщать, - сказал он, - но с января 1970 года "Логанс" больше не печатает беллетристику.

У меня началась головная боль. Сначала совсем не сильная, и я вспомнил, что у Джени Моррисон на столе стоит электрическая точилка для карандашей. Потом все эти флюоресцентные лампы в кабинете Джима... Обогреватели. Торговые автоматы в конце коридора. Если вдуматься, все здание целиком работало на электричестве. Я с удивлением подумал, как тут вообще что-то удавалось сделать... И, наверно, в этот момент мне в голову заползла новая мысль. О том, что "Логанс" идет ко дну, потому что никто здесь не может думать в полную силу. А причина этого в том, что редакция размещается в высотном здании, которое работает на электричестве. Все наши мыслительные процессы совершенно искажены. Еще подумал, что, если сюда пригласить медика с машиной для снятия электроэнцефалограмм, она бы выдала совершенно дикие кривые, сплошь состоящие из больших пиковых альфа-ритмов, характерных для злокачественных опухолей в мозгу.

От таких мыслей голова у меня совсем разболелась. Но я сделал еще одну попытку. Я попросил его по крайней мере поговорить с Сэмом Вадаром, главным редактором журнала, чтобы тот разрешил оставить рассказ в январском номере. Хотя бы как символ прощания с беллетристикой в "Логансе". Последний рассказ журнала.

Джимми поигрывал карандашом и кивал. Потом сказал:

- Я попробую, но, знаешь, я не думаю, что из этого что-то получится. У нас есть рассказ автора всего одного романа и рассказ Джона Апдайка, который ничуть не хуже. Может быть, даже лучше, и...

- _Рассказ Апдайка не лучше_! - не выдержал я.

- Бога ради, Генри, вовсе не обязательно кричать...

- А Я И НЕ КРИЧУ! - заорал я.

Мой кабинет находился этажом ниже. Я сбежал по лестнице, влетел к себе и, включив свет, схватил кейс. Вниз добрался лифтом, но при этом я зажал кейс между ног и заткнул пальцами уши. Помню, три или четыре человека, что ехали со мной в лифте, посмотрели на меня довольно странно. - Редактор сухо, коротко хохотнул. - Они испугались. Посади вас в маленький движущийся ящик с явным психом, вы тоже испугаетесь.

- Что-то не очень правдоподобно, - сказала жена агента.

- Отнюдь. Безумие должно начинаться с чего-то. И если мой рассказ вообще о чем-то - при условии, что про человеческую жизнь можно сказать, что она о чем-то, - тогда это история генезиса безумия. Безумие должно где-то начинаться и куда-то идти. Как дорога. Или траектория пули из ствола пистолета. Я, конечно, отставал от Рега Торпа, но на самом деле тоже уже шагал по этой дороге. Бесспорно.