Баллада о краденой памяти

— Что же, в долгу не останусь! — услышал он колдуна и тут же забыл о нем, почти бегущий обратной дорогой навстречу гари, звону оружия, завыванию остервенело лезущих в разбитые ворота кочевников, облачаясь по дороге в доспехи, с которыми ожидали его сестры у дверей Главной башни, выхватил меч, и неведомая прежде сила потекла от старинной рукояти, увлекая в самое пекло боя. Незнакомым хриплым и страшным голосом заревел старинную боевую песню. Время стало подобным воде, и воздух стал упруг и неподатлив, и люди двигались в густом сиропе времени, с напряжением погружая друг в друга медлительное оружие. Не одна голова в косматой остроконечной шапке поднялась в воздух, медленно кувыркаясь и поливая окружающих алыми шариками крови, прежде чем княжеские воины воспрянули духом, а в белесые глаза людей Диких Орд проник ужас. И захохотал князь, глядя в расширяющиеся все больше глаза своих врагов.

2. Френдхауз

— Чудесная пора, — сказал невысокого роста длинноногий парень через пятиметровое ледяное зеркало замерзшей речки другому, рослому, лениво подергивающему маленькую зимнюю удочку, сидя на алюминиевом по виду контейнере.

Странная одежда, слишком тощая для тридцатиградусного крещенского мороза, абсолютно не беспокоила их. Только внимательно приглядевшись, можно было увидеть чуть искрящиеся пузыри, охватывающие почти по-домашнему одетых рыбаков, одних на подметенном недавней поземкой речном льде.

Одеяния составляли смесь веков и народов — долговязый и рыжий юноша носил джинсы, застиранные почти до естественного цвета их материала, странные, словно приклеенные к ногам короткие сапожки из дырчатой очень тонкой и мягкой кожи и черный, видавший виды халат, с шитыми когда-то золотом, но уже сильно испорченными долгой ноской и небрежным обращением изображениями китайских драконов. На вид ему можно было дать лет восемнадцать — девятнадцать, но жесткие складки у рта и твердый взгляд намекали на перенесенные испытания. Или на куда больший возраст. Он неторопливо положил свою удочку возле лунки, распахнул халат, из-под которого показался такой же черный заношенный свитер с остатками выпуклого изображения парусника, пошарил в нагрудном кармане:

— Пятый день ни одной шелудивой рыбешки. Слышь, Дэви, что дома будем врать? Или опять подсунем свежемороженую из гастронома?

Они расхохотались, вспоминая проделку. Тощий, на взгляд выглядящий примерно на год моложе Дэви пробормотал:

— Дважды не пролезет. Ты же знаешь мою вторую жену.

Добавил, глядя на достающего бело-зеленую коробочку приятеля:

— Опять Salem? Я ж тебе сто раз говорил, что это бабские сигареты!

Вытащил из воздуха длинную черную сигару, откусил кончик, выплюнул, проследил как он долетел до пузыря силового поля и исчез в неяркой вспышке:

— Кури мампасайские, вот где и вкус, и цвет, и запах. Да и кайф.

— Весь дом ими провонял, — не остался в долгу приятель, — спасу от тебя нет вовсе никакого. Все стены прокоптил. Послушай, а может это корабельные приколы? Взяли и перекинули на время нашего увлечения зимним ловом всю рыбу в соседнюю речку?

— С них станется. Но навряд ли. Они скорее бы наоборот какое-нибудь чудище тут поселили. Крокодила, например, — Дэви задумчиво погонял в лунке пальцем волну, поднял поблескивающие контактными линзами глаза на приятеля:

— Тоска.

— Тоска, и не только у меня. Эн Ди, ты ведь то же самое ощущаешь!

Рыжая голова медленно кивнула:

— Раньше мы не имели свободы — и жили. Мы не знали, сколько нам осталось жить еще, и каждый наш день был полон добром и злом. Мы гонялись за ней, и что теперь? Наша свобода оказалась еще одной ненужной безделушкой. Мы получили ее, и что с ней делать? Повесить на гвоздик среди бразелонских дипломов? И ведь так же у всех наших.

Дэви кашлянул:

— Я же говорил тебе давным-давно, что независимость — только инструмент, но никак не цель. Надо выбрать цель. Иначе…

— Знаю, — Эн Ди снова положил удочку на край лунки, поднялся, выпрямив все свои два метра тридцать пять сантиметров, — Надоело, пошли к женам! Или в курительный салон. А вообще мне кажется, нам надо связаться с бандой Дэля.

— С Видящим Суть Вещей? — с сомнением пробормотал Дэви, — Но если ему есть, что сказать, он появляется сам. Притом, ты же знаешь, каковы его советы. Уж лучше тогда слетать к твоему дракону. Тот всегда по делу хоть что-нибудь да скажет. Хотя тоже любит загадки загадывать. Вот только…

— Что?

Дэви смешался, опустил глаза:

— Да так. Я только хотел сказать, что цель есть, но ты не хочешь думать о ней. Наверно, это слишком больно?

Эн Ди оглядел приятеля, будто увидел впервые, протянул:

— Вон ты куда?

Помолчал, докуривая сигарету. Медленно произнес:

— Вернуть, значит, себе похищенного сына. Ни больше и ни меньше? Но это, хотя и мучает меня постоянно, кому знать, как не тебе, что это нам не по зубам! Мы не в силах вернуть Тари, и довольно.

— Пока, — вставил Дэви, — Пока не в силах.

— Довольно! — почти закричал Эн Ди, — Прекрати, слышишь?

— Слышу. Катти, нас домой, — грустно сказал Дэви, — Нам в курилку.