Баллада о соколах

Пётр Африкантов Баллада о соколах

Я всё думал – «напишу»;

Не сложилось – так скажу;

Может частью неумело;

Вот как это было дело –

Майский вечер настаёт;

Бабка Вера коз пасёт,

И с пастушеской сумой

Правит их к себе домой.

Пейзаж этот здесь привычный.

Собеседник мой обычный –

Школьных лет один – малец,

Да его ещё отец;

Дед пришаркал, сел рядком

(С пустым мятым рукавом),

В тике дёргает ногою;

Отгоняет дым рукою;

Каждый день он здесь сидит

И медалями звенит:

За Одессу, за Варшаву,

Чуть повыше вижу «Славу»;

Рядом с «Славою» «Звезда»,

Ну, а дальше борода

Золотистый ряд скрывает,

Что под нею, я не знаю;

Ясно только – дед – герой

И совсем, увы, больной;

Слаб глазами, очки носит;

Если вдруг его кто спросит:

«Дед, тебе годок какой?»

То ответит: «Ще живой.

Год у нас у всех один,

Кто сражался за Берлин».

Мы к нему, мол, одолжи,

Про медали расскажи.

Вроде знаем мы тебя,

А за что медаль твоя?

Мы, того не разумеем;

Так лишь, попросту, глазеем.

Ждать себя дед не заставил;

В уголок костыль поставил;

Стряхнул пепел с рукава;

И сказал: «Были́ дела-а́…

Что под Пе́штом, что под Прагой,

Всё бралось большою дракой;

Бились танки, бились люди,

Плавились стволы орудий;

Самолёты в облаках

Разлетались в пух и прах;

И средь этой кутерьмы,

Были ведь не только мы…».

И осёкся, было видно,

Что ему, как будто стыдно,

Иль неловко за людей.

Что-то вспомнил видно в ней,

В той войне, что зрит ночами,

Что повисла за плечами

И чем дальше те года –

Всё отчётливей видна.

«Что ж, историй всяких много,–

Дед сказал,– война не ново,

Но, скажу я за друзей,

За животных, что на ней,

Не по их совсем вине

Оказались на войне».

Помолчал, собрался с духом,–

«Земля крылась даже пухом,

Ладно, уж страдали мы,

А причём же здесь они?

И скажу вам в разговоре,

Были и средь них герои.

Вам поведаю о птице,

Так тому было случиться,

Я на «Яке» здесь летал,

Мост железный охранял;

Потому, как не крути –

Мог он целый фронт спасти.

Те мосты, что ниже были,

Немцы начисто разбили,

А Саратовский – стоял;

Немец сильно лютовал.

Ведь, минуя все заслоны,

К фронту двигались вагоны,

А в них люди, танки, пушки;

То не детские игрушки.

По мосту на Сталинград

Их везли не на парад.

Дело, было, помню, летом,

Вот гляжу, перед рассветом

Командир в блиндаж идёт

И приказ нам отдаёт:

«Вылетать, как солнце встанет.

Только луч его достанет

Леса на большой горе –

Вы уже не на земле;

Над Саратовом кружите,

Мост от фрицев сторожите.

А тебе (знать мне), приказ:

«Ты у нас, Ванюша, АС,

Тут задание особо;

Только ты гляди брат в оба;

Без ведо́мого пойдёшь.

Верю, что не пропадёшь.

Поднимись на высоту –

За предельную черту,

Чтобы враг те не заметил,

Ну а ты бы фрица встретил,

Что решит пройти тайком.

Почерк нам его знаком –

Прокрадётся тихой сапой

И когтистой стукнет лапой.

Жди его на высоте,

И высматривай везде.

В небе хоть оно не тесно,

Немец любит одно место:

Ориентира сразу два –

«Соколовая гора»,

Крест над церквью, золотой;

Там столкнёшься с немчурой.

Немца, обнаружив, сбить,

И к мосту не подпустить».

Вот взлетел я; солнце низко,

Та гора – совсем уж близко;

Прорезаю облака;

Скрылась подо мной река;

Вот уж я над облаками,

Над воздушными снегами;

Захожу я от светила,

Чтобы видно лучше было;

Тут же замечаю точку,

Но не вижу оболочку,

Нет винта и фонаря,

То привиделось, знать зря;

Явно здесь не самолёт;

В небе кто-то же плывёт?

В точке сокола узнал;

Крылья в небе распластал;

Впереди меня кружит,

Будто небо сторожит.

Знаю, он – летун отменный

И отваги беспримерной;

Да, красив его полёт,

Только он не самолёт;

Не крепка с пера броня;

Знать, родимый, кружишь зря;

Улетел бы для порядку;

Попадёшь ведь в перепалку;

Хоть летун ты и хорош –

Ни за что ведь пропадёшь.

Вот появятся здесь фрицы,

И такое заварится!

Даже бес сам не поймёт…

Тут, гляжу я – самолёт…

Нет, не свой, чужой, оттуда;

Под своего косит Иуда;

Воздух рвёт, гребёт винтами;

Тут я соколу крылами

В знак опасности качнул,

Штурвал малость повернул;

Я ему, а он, брат, мне;

Попрощались в вышине,

В небе быстро разошлись,

Я на немца, а он ввысь.

И могу сказать сейчас,

Немец был из Асов АС,

Ну и я не так уж прост,

Чтоб железо поймать в хвост.

Он на горку

Я под горку,

«Мессер» вверх – я в отворот;

Не подставить, чтоб живот.

Пулемёты небо режут,

Мысли в голову всё лезут:

«Где же сокол, что там с ним?

Что с товарищем моим?

Вдруг, убили мою птицу?

Чтоб им было не родиться!», –

Только так подумал я;

Осмотрелся – мать моя!

Вот он рядом, клюв серпом;

Когти острые крючком;

Повторяет мой вираж

И идёт на абордаж.

Ай, да сокол, ай, да птица!

С толку сбил, похоже, фрица –

Немец бьёт по птице влёт;

Накреняет самолёт;

Перья в воздухе кружатся»

«Если драться, так уж драться.

Это небо не твоё –

Соколиное, моё;

Там, где кружат три пера –

Соколовая гора,

А на ней ориентир,

Дуб с гнездом стоит один,

Отражается в воде,

С соколицей на гнезде».

Ну а немец в этой схватке,

Про меня забыл порядком;

Нажимаю на гашет –

Порчу «мессеру» портрет.

Вижу фриц, того, дымит,

Но ещё во всю летит.

Он ведь тоже не сплошал –

Мне обшивку искромсал;

Самолёт не годен к драке –

Нет ни скорости, ни тяги,

Носом попросту клюёт;

Вот последний мой заход,

Разворот и доворот;

Друг за дружкою следим;

Нет патронов – в лоб летим;

Приближаемся друг к другу…

И тут сокол мой по кругу,