Баллада о трех словах

Непоколебимый, отважный до безумия рыцарь, устремляющийся на глазах толпы навстречу испытанию, повергающему всех в ужас. Дальше этого его мечты не заходили. Для него главное - вот этот миг и он сам по себе награда за все, что он претерпел и что ему предстоит претерпеть.

Я опустился на колени и воздел руки к небу.

- Боже, спаси его!

Гердвиг печально покачал головой.

- Смотри и слушай,- приказал он.

Афнель тем временем остановился у самой пещеры, соскочил с коня, ласково потрепал его по холке, перекрестился и медленным шагом переступил порог пещеры. Я знал, что благодаря форме скалистых стен пещеры каждый, находящийся в долине, услышит слова, произнесенные юношей. Уже сейчас до нас доносился звук его шагов и слышно было его короткое, прерывистое дыхание.

Это произойдет сейчас. Как близок миг, когда будут произнесены Три Слова. Три Слова, являющиеся Столпами Жизни, Три Слова, пролагающие пути мира и определяющие его смысл.

Правильно ли угадал их Афнель? Если да - дай-то ему Бог - то его ждет власть над миром, власть бесконечно огромная и ничем не ограниченная.

Если он ошибается, то тело его навсегда останется в пещере, а душа никогда не попадет в Царство Божие.

- Слушай внимательно,- прошептал мне на ухо Гердвиг,- первое слово будет: "Добро".

- Добро!- гулко громыхнул из пещеры голос и эхо разнесло слово по долине.

Толпа, собравшаяся на безопасном расстоянии от пещеры, громко вздохнула.

- Второе - "любовь",- снова шепнул монах.

- Любовь!- прогремел голос Афнеля.

- А третье?- спросил я дрожа.

- Мудрость,- ответил Гердвиг.

- А потом?- снова спросил я, едва шевеля губами.

- Потом?- голос монаха-рыцаря был полон печали и одновременно бесконечного презрения.- Для него уже не будет никакого "потом".

Афнель медлил. Слышно было лишь его нервное, прерывистое дыхание. Я знал, что это не раздумье над тем, что сказать - он давно уже все обдумал; я был уверен, что Афнель просто хочет протянуть минуту, отделяющую его от приговора.

- Мудрость,- услышали мы наконец третье слово, произнесенное тише, чем первые два.

Толпа застыла в ожидании. Когда затихло эхо, вызванное голосом Афнеля и скалы перестали повторять ": ость: ость: ость:", до ушей наших дошел, а скорее ударил в них жуткий вопль смертельно напуганного человека. Затем был короткий стон, как бы стон облегчения от того, что мучение закончилось так быстро, а потом уже одна только удушающая тишина воцарилась в долине. И мы и вся толпа стояли как пораженные громом, пока наконец, после долгого-долгого молчания люди не стали расходиться, двигаясь медленно, как бы в оцепенении. Не слышно было ни возгласов, ни громких разговоров, лишь изредка кто-то что-то шептал своему спутнику и тут же замолкал, как-будто боясь нарушать эту кошмарную и сокрушительную тишину, повисшую в воздухе с момента последнего стона Афнеля.

- Откуда ты знал?- спросил я, все еще стоя на коленях рядом с монахом.

Тот пожал плечами.

- Чувства и мысли человека похожи на строки в раскрытой книге. Но читать ее может лишь тот, кто познал тайну алфавита.

- А что бы я там сказал?

Гердвиг с минуту молчал.

- Ты этого сам не знаешь,- произнес он наконец.- Твое отношение к миру, это смесь любви и ненависти, гордости и смирения, надежды и чувства бессмысленности бытия. Ты никогда не решился бы определить смысл бытия мира в трех словах.

- Это правда,- я склонил голову,- наверно поэтому я никогда туда не пойду.

Я посмотрел в сторону пещеры, где спокойно пасся конь Афнеля.

Стоящий неподалеку Хамзин из Тергонта вздрогнул.

- Я возвращаюсь,- сказал он хрипло.

- Не останешься на вторую часть представления, господин?- учтиво спросил Гердвиг.

- На что?- выдавил рыцарь, не поняв.

- На меня,- спокойно пояснил монах.

Хамзин облизнул пересохшие губы.

- Много грехов совершил я за свою жизнь, но пусть Господь Бог в своем безмерном милосердии зачтет мне во дни Страшного Суда, что я пытался отговорить от этого поступка и того юношу и сейчас вот тебя.

Рыцарь оглянулся на свой шатер, потом бросил быстрый взгляд на монаха, но тот разгадал его намерения.

- Не призывай своих людей, чтобы они меня задержали,- сказал он спокойным голосом,- ибо я не желаю, чтобы здешняя земля обагрилась твоей кровью.

После этого он повернулся ко мне.

- Прощай, приятель,- сказал он сердечно,- и, не взирая на то, что выйдет из моей попытки, не забывай помянуть монаха Гердвига в своих каждодневных молитвах.

- Клянусь тебе в этом,- ответил я и стиснул его ладонь.

Он медленно отъехал, держась в седле с небрежной легкостью и уверенностью, и ветер развевал его белый плащ, а солнце блестело на полированном железе шлема.

И таким я его и заполнил до конца дней своих.

Стоит мне закрыть глаза и я вижу вздымаемое холодным весенним ветром бело полотно, просвечиваемое лучами яркого солнца.

- Не пытайся его задержать,- обратился я ко все еще колеблющемуся Хамзину из Тергонта,- тебе пришлось бы его убить.

Рыцарь опустил голову.

- Но может я спас бы его душу,- сказал он задумчиво.

Я покачал головой.

- Не пробуй даже, а если ты опасаешься, что на тебя падет грех, то не бойся. Я возьму эту тяжесть на свои плечи.